AIG TNС AQANATOU СОФIАС
HРА ТОY КЕАКНРАТWN.
В самой абсиде или нише алтарной конхи был помещен образ Богородицы, сидящей на престоле и держащей перед собою на коленах благословляющего Младенца – т. е. образ, священный для Византии и известный код именем Влахернской Божией Матери. По некоторым детальным признакам (белый хитон Богоматери, форма трона или престола), сообщенным у Зальценберга, можно думать, что изображение это, исполненное yа серебряном фоне, было древней эпохи. Если так, то, следовательно, уже в храме ев. Софии сложились бы изображения Премудрости Божией в виде двух основных типов: самого Спасителя и Богородицы, окруженных архангелами.
Не более того видел – или нашел – Зальценберг из мозаик, украшавших гинекей или верхние галереи катехуменов: по большей части лишь фрагменты фигур, но в небольшом куполе и целую композицию, хотя сильно разрушенную, Сошествия св. Духа (л. XXXI). Этот сюжет передан здесь замечательно по мысли, символизму и вместе исторической концепции и наглядно (между множеством других примеров) доказывает, как богата была древняя византийская иконография и как мало мы ее знаем. От помещенного в центре купола трона – Гетимасии – исходят двенадцать лучей на головы апостолов, стоящих в кругу: по углам четыреугольника, охватывающего круг, представлены группы народов (ср. мозаику церкви св. Марка в Венеции); судя по рисунку одной сохранившейся более группы и фигурам апостолов, мозаика относится также к юстиниановской эпохе.
Наш общий вывод из этого рассмотрения рисунков в издании Зальценберга тот, что они, действительно, дают слабое понятие о мозаической росписи храма, но не потому, что она не сохранилась более, и, как думает Унгер, была заменена слабыми реставрациями позднейшей эпохи, но потому, что многие мозаики остаются доселе неизвестны. Не доказывают ли нам этого примеры, столь многочисленные, церквей Италии, Киева и пр.?
Тот же соборный характер имела церковь св. Ирины, разделенная теперь стеною Сераля от Софии, а некогда с нею смазанная и стоявшая, так сказать, в ряд с нею, фасадом к городу и улице, алтарем же ко дворцам и морю, и бывшая специально патриаршескою церковью.
К сожалению, об этой последней церкви, построенной Юстинианом в неизвестный срок, мы знаем крайне мало: Зальценберг[240] издал ее план, но только приблизительно начерченный; Паспати – рисунок наружности, мало удовлетворительный. Наконец, со времен Зальценберга ни один археолог – специалист не был внутри этой церкви, благодаря помещению в ней арсенала и доселе Турки относятся крайне подозрительно к желанию видеть ее внутренность: прежде еще Дюмон мог видеть в ней древности; теперь они перенесены в Музей, устроенный в Дженили – Киоске, и потому осмотреть церковь нам вовсе не пришлось. Между тем, самая внешность церкви (таб. 5) поражает величавостью архитектурного стиля не менее, чем св. София; особенно импозантна центральная часть, охваченная снаружи колоссальною аркой; не менее замечателен внутренний нартэкс, высотою своею равняющийся центру (кроме купола): очевидно, в нем во втором этаже имеется гинекей. Зальценберг[241] в предисловии к своему сочинению правильно указывает на сочетание в этой церкви плана базиличного и купольного: к срединной купольной части здесь прибавлен еще прямоугольник на западной стороне, и срединная часть составлена не в виде квадрата, а продолговатого четыреугольника и потому покрыта овальным куполом. Но Зальценберг полагает, отсюда, что это отступление произошло от соединения Юстиниановской постройки с древнею Константиновскою, с чем трудно согласиться. План Ирины есть, скорее, дальнейшее развитие купольного здания, переход от квадратной его основы к продолговатой, и доказательство этого развития легко видеть в повышенном барабане купола Ирины и отчасти в общем сходстве ее верха с позднейшею византийскою архитектурою. Правда, многие части Ирины не Юстиниановской эпохи и происходят от реставрации при Льве Исаврянине. Данный нами снимок сделан от «платана янычаров» и представляет северную сторону церкви; у стены ее по средине поставлено два больших порфировых саркофага, один пьедестал и капитель белого мрамора (таб. 6). Церковь, построенная из камня с прослойкой кирпичей, хорошо сохранилась и, главное, благодаря тому, что она никогда не была обращена в мечеть, мало изменилась против первоначального. Ее архитектурные формы, – пусть эта церковь даже и позднее Софии, так как это обстоятельство не имеет еще важного значения, не менее примитивны как и св. Софии: в этом отношении любопытны напр. многосторонняя абсида снаружи и треугольные выемки в толще стен по ее сторонам. Южная сторона вновь представляет две арки – нартэкса и центра; окна идут теперь в 3 этажа. Далее любопытен переход от круглоты купола к четыреугольному плану, сделанный в виде особых выемок в венечных арках тамбура. Окна теперь 4 – угольные, но на В. стороне ясно видны древние арочные.
240
По Созомену и Феофану, обе церкви назывались даже будто бы «базиликою» в единственном числе, при чем они обе, имели при Константине базиличную, т. е. продолговатую Форму. Дюканж, II, р. 7