Такова жизнь Моисея эфиопа, который был причтен к лику великих отцов. Он скончался семидесяти пяти лет, будучи в Ските пресвитером, и оставил после себя семьдесят учеников.
Кроний, святой Иерак и многие другие рассказывали мне о том, что я намереваюсь изложить, т. е.: некто Павел, неученый землепашец, на редкость незлобивый и простой, был женат на очень красивой, но злонравной женщине, которая долгое время тайно от Павла грешила с каким-то человеком. Неожиданно возвратившись с поля, он застал их за постыдным делом — провидение путеводило Павла ему на благо. Он, засмеявшись, говорит им: «Так, так. Воистину, мне это все равно. Иисус свидетель, я отказываюсь от этой женщины, забирай ее вместе с ее детьми, а я уйду и стану монахом».
Не сказав никому ни слова, Павел обходит восемь монастырей и, пришедши к блаженному Антонию, стучится в дверь. Тот выходит и спрашивает его: «Что тебе надо?». Павел говорит ему: «Я хочу стать монахом». Антоний отвечает на это: «Здесь ты, шестидесятилетний старик, не можешь быть монахом. Лучше возвращайся в деревню, работай и проводи жизнь в трудах, благодаря бога. Тебе ведь не перенести тягот пустыни». Опять старик отвечает: «Я буду делать все, чему ты меня научишь». Антоний говорит ему: «Сказано тебе, что ты стар и этого не можешь. Если непременно хочешь быть монахом, иди в общежительный монастырь со многими братьями — они скорее снизойдут к твоей немощи, а я ведь живу здесь один, ем не чаще, чем по-однажды в пять дней, и то не досыта».
Этими и другими подобными словами он гнал от себя Павла, а так как тот не отставал, Антоний закрыл дверь и не выходил из-за Павла три дня даже по нужде. А Павел не уходил. На четвертый день Антоний по необходимости открыл дверь, вышел и снова говорит: «Иди отсюда, старик. Что ты докучаешь мне? Ты не можешь жить тут». Павел отвечает: «Невозможно мне умереть в ином месте, кроме этого».
Антоний взглянул на него и, заметив, что старик не принес с собой ничего съестного — ни хлеба, ни воды — и уже четвертый день наблюдает пост. «Не умирай, — говорит, — и не запятнаешь мне грехом душу». И впускает Павла.
В эти дни Антоний стал вести такую суровую жизнь, какую не вел никогда и в молодые годы. Намочив ветки, он велит Павлу: «На, сплети, как я, веревку».[20] Старик работает до девятого часа и с великим трудом сплетает пятнадцать локтей.[21] Взглянув, Антоний остался недоволен и говорит ему: «Дурно сплел, расплети и начни сызнова». Так Антоний укорял Павла (а тот ведь ничего не ел и по годам был ему ровесник), чтобы, потеряв терпение, старик от него ушел. А Павел расплел веревку и снова сплел из тех же веток, хотя это было труднее, потому что ветки теперь скрутились. Когда Антоний увидел, что старик не ропщет, не малодушествует, не огорчается на него, он смягчился и на закате солнца говорит ему: «Хочешь, съедим по куску хлеба?». Павел говорит ему: «Как тебе угодно, авва».[22] Антонию опять понравилось, что Павел не ухватился за предложение поесть, но предоставил решать ему. И вот Антоний ставит стол и приносит хлеб. Положив хлебцы по шести унций весом, он размочил себе один — ведь они были черствы, а Павлу три. Затем, чтобы испытать Павла, он начал петь псалом, который знал наизусть, повторяет его двенадцать раз и двенадцать раз читает молитву. А Павел опять усердно молится вместе с ним. Ведь он, мне думается, предпочитал быть пищей скорпионов, чем жить с прелюбодейкой-женой. Когда все двенадцать молитв были прочитаны, они уже поздним вечером сели есть. Антоний съел один хлебец, а другого и не коснулся. Старик ел медленнее и еще не кончил своего. Антоний подождал, покуда он съест, и говорит ему: «Бери второй, отец!». Павел говорит ему: «Если ты съешь, то и я тоже, если не съешь, и я не съем». Антоний говорит ему: «Мне достаточно: ведь я монах». Павел говорит ему: «И мне достаточно: ведь я хочу быть монахом». Антоний снова встает, прочитывает двенадцать молитв и поет двенадцать псалмов. Потом немного спит и опять встает, чтобы с полуночи до рассвета петь псалмы. Увидев, что старик охотно подражает его суровой жизни, Антоний говорит ему: «Если можешь так всякий день, оставайся со мной». А Павел говорит: «Не знаю, снесу ли большее, а то, что видел, могу без труда делать». На следующий день Антоний говорит ему: «Вот ты и стал монахом». По прошествии определенных месяцев Антоний, уверившись, что Павел совершенен душой, хотя по благодати божией очень прост, строит ему келию за три или четыре тысячи шагов от своей. «Вот ты и стал монахом. Живи теперь один, чтобы испытать искушения от демонов». Проведя так год, Павел удостоился благодати на бесов и на болезни. Как-то раз Антонию в числе прочих привели одного, особенно люто одержимого бесом: в него вселился самый старший демон, который хулил даже небеса. Взглянув на бесноватого, Антоний говорит тем, кто его привел: «Это не мое дело, ибо не удостоен власти над главным чином бесов, а Павла». И вот Антоний ведет их к Павлу и говорит: «Авва Павел, изгони беса из этого человека, чтобы он вернулся восвояси здоровым». Павел говорит ему: «А что же ты?». Антоний говорит: «Мне недосуг, у меня есть дело». И, оставив его, опять пошел в свою келию. Старец поднимается и, горячо помолившись, говорит бесноватому: «Авва Антоний сказал — выйди из этого человека».
20
Плетение различных изделий из ветвей и других частей деревьев было обычным занятием египетских монахов.