Глава 1
Глава 1
Случилось бы вдруг так: с высот горних раздался бы глас и этот глас спросил бы у молодого императора Василия, кого из врагов своих хотел бы он видеть испепеленными небесным огнем, то первыми не задумываясь назвал бы он ненавистных болгар, мятежного Варду Фоку и недружественных тавроскифов.
Болгар - за страшное поражение у Трояновых ворот, за полный разгром его армии, за позор бегства. Ведь не будь этого разгрома, не поднял бы мятеж спешно вызванный из ссылки и поставленный во главе остатков ромейского войска Варда Фока - второй кандидат на испепеление. И не пришлось бы просить помощи у заносчивых тавроскифов против коварного возжелавшего трона доместика, будь он неладен. Ну, а тавроскифов - за дерзость неслыханную. Их князь Владимир в обмен на военную помощь возжелал брака с порфирородной царевной - сестрой императора Анной. Правда, за это варвар обещал принять Христианство.
Но небесного гласа с его испепеляющим огнем, увы, не было. Не было и обещанной военной помощи от тавроскифов. Посольство, отправленное в Киев с полным императорским согласием пару месяцев назад, не иначе как сгинуло в дикой варварской стороне.
Лишь мятежный Фока был реален и все ближе продвигался к столице империи со своей растущей день ото дня армией. По слухам, он уже давно объявил себя императором и даже сменил по этому поводу черную обувь на красную. А младший брат и со-правитель Константин, как всегда, погряз в пирах и хмельном веселье, доверив все тревоги и думы ему - старшему.
У императора от всех этих мыслей еще с вечера заныло за грудиной и даже долгая молитва Богородице перед сном не принесла облегчения. Терзаемый тревожными думами, он опять не спал всю ночь и три удара в дверь опочивальни, коими по давно заведенной традиции будили государей, воспринял как избавление.
И покатился очередной тусклый зимний день. Обязательная утренняя молитва перед иконой Спасителя в Золотой зале, завтрак, который Василий вкушал уже сидя на троне, согласование с дворецким распорядка, встреча с придворными, их доклады, просьбы, неотложные дела... Он давал распоряжения, подписывал, миловал и карал, а в в голове крутилось тревожное: “Придут ли? Не обманут ли?” Тавроскифы были нужны императору как воздух. Но выполнить ли князь Владимир свое обещание? В мире коварства и лжи слова стали стоить так дешево. И в них,подобно прогнившим мосткам, уже не находишь былой опоры.
”Нет, не обманет,” - говорил сам себе император, но через мгновение его снова одолевали тревожные думы.
-Горожане просят устроить бега на ипподроме... - доносили до него очередную просьбу. И хотя Василий любил это азартнейшее действо, но сейчас бросил нервно:
-Отказать.
И уже про себя: “Какие могут быть увеселения в сей роковой момент? Его судьба как колесница, влекомая обезумевшими лошадьми, летит к пропасти, а горожане хотят развлечений. Или они рады мятежу? Неблагодарные предатели.”
-Но ... государь, это поднимет дух и отвлечет народ от опасных мыслей.
-Отказать!
И даже в сердцах топнул ногой.
И снова тревожные думы печалят чело, не дают сосредоточиться на текущем, таком неважном.
“Придут? или нет?”
Посреди очередного доклада вдруг сообщили:
-Тавроскифы, государь. Плывут...
Василий, тут же позабыв про все дела, поспешил подняться на выходящую к Босфору стену Большого императорского дворца...
Тяжелое зимнее небо надвинулось на Город. От серых свинцовых туч потемнела и выстуженная холодными ветрами вода. Отыскивая взглядом варварские ладьи, Василий нетерпеливо отмахнулся от семенящего следом пожилого евнуха, похожего на сморщенную тетку с бритой до зеркального блеска головой, ходившего за ним еще с младенчества.
-Запахнись, государь, а то простудитесь, ветер с Босфора больно студеный, - настойчиво бормотал тот, набрасывая на плечи василевса подбитый мехом плащ.
Ладьи русов плыли широким клином со стороны Понтийского моря. Числом более ста... Под грязно- белыми парусами. Что дало летописцу заметить позднее, что шли по воде клином яко птицы в небесных стихиях обитающие.. От вида этих ладей, идущих к Константинополю, полегчало на душе императора.
Чуть поодаль величаво, поблескивая позолотой носа и бортов шел византийский дромон, везущий назад его посольство. Над багряным парусом дромона гордо реял флаг с императорским орлом.
Тревога сменилась радостью. Тавроскифы сдержали слово. Значит, Богородица услышала его молитвы.