– Ты, купец, тоже будь гостем. Я думаю, боярыня наша захочет встретиться с тобой. Привечает она купцов и дела с ними ведет. Людей можешь на постоялом дворе разместить, проживание у нас недорого стоит.
– Охотно воспользуюсь приглашением. Гул, оставь двух ватажников, а с остальными можешь в город пройти, пусть Велет бочонок вина возьмет и отрез оксамита, ну, того, что для таких случаев приготовлен. Догонит меня. Только быстро.
– Не тревожься, хозяин. Будет сделано, – звероватый, внешне сильный корабельщик повысил голос. – Велет, поживее исполняй, слышал, что хозяин велел. Ну!
Вскоре у мостков осталась слегка покачивающаяся на волне, опустевшая ладья, да двое корабельщиков о чем-то разговаривали со стражником, оставленным Свирыней у причалов.
Проходя дорогой, ведущей в боярский терем, старший из греков примечал и высоту крепостных стен, и башни, обложенные рядами кирпича, сами ворота, а войдя в городок, был удивлен чистотой улиц и порядком в нем. Жизнь кипела на улицах городка, русичи занимались своими повседневными делами, почти не отвлекаясь на пришлых. Все окружающее священника никак не соответствовало его представлениям о северных варварах, которые, по его мнению, должны были прозябать в грязи, одеваться в шкуры зверей и поклоняться темным божкам. Время, проведенное в плавании в обществе купца, он потратил в разговорах и расспросах о княжестве русов. Действительность удивляла его.
«Что может представлять собой местный боярин? Человек, создавший сие в глуши лесов, на краю границ с кочевниками, не может походить на варвара. Уж не опоздали ли мы в своей политике лет эдак на двадцать? Судя по всему, у русов началось строительство городов, окультуривание земель, а мы спохватываемся только тогда, когда стены их крепостей вырастают из частокола небольших селений, когда воины научились сражаться в составе многотысячных дружин. А в самой столице государства русов оперился молодой полководец, способный выигрывать сражения у великой армии. Необходимо толкнуть пачинаков на поход по южным рубежам, сровнять с землей такие вот городки, как этот, обескровить их войско, захватить пленников. Иначе, если и дальше так будет продолжаться, когда-нибудь русы приведут свои дружины под стены Константинополя».
На крыльце терема подошедших встречал высокий, красивый осанистый воин в дорогих доспехах, с мечом на поясе.
– Сотник, приплывшие византийские чернецы просят о встрече с боярином. А это купец туровский, мыслю, к боярыне его надо провесть, – доложил Свирыня.
– Добро, дружище, иди, неси службу дальше. Я сам с ними пройду. Доброго здоровья, уважаемые.
Прибывшие в земли кривичей греческие монахи поклонились сотнику.
– Следуйте за мной, провожу вас в светлицу. Боярин подойдет сейчас.
После позапрошлогоднего буйства скандинавов светлицу отремонтировали, стены, не скупясь, отделали тканой материей небесно-голубого цвета, поломанную мебель заменили на новую. Плотники, приложив руки и мастерство, сотворили возвышенность у центральной стены, застелили ее коврами и установили резное кресло, по примеру княжеского стола. По бокам, впритык стенам были установлены лавки, обитые выделанной, крашеной кожей. На самих стенах висело со вкусом подобранное оружие и доспехи.
– Присаживайтесь, ожидайте, – предложил Андрей. Громко хлопнул в ладоши, на что из боковой дверцы молодая стройная девушка вынесла поднос, на тусклом серебре которого стояли две чаши немалых размеров.
– Угощайтесь, святые отцы, – словом и жестом снова предложил он.
От этих слов старший грек вздрогнул.
– Благодарствуем, как-то не имеем желания.
– Обидеть норовишь, чернец? – хищная улыбка тенью промелькнула по лицу Ищенко.
– Да что вы, и в мыслях не было!
– Тогда испей. Не бойся, не отравим, у нас нравы простые, если б хотел – я тебя просто бы зарезал. Ножом по горлу чик, и в колодец. Ха-ха-ха! Шучу.
Оба пришлых, открыв рот, во все глаза смотрели на веселого русича.
– Однако!
– А что вы хотели? Еще неизвестно, с чем вы на Русь пожаловали, – Андрюха, словно приятелям, по-дружески подмигнул. – Что? Велено пошпионить, небось?
– Сын мой, да…
– Андрей, иди делом займись. Нечего тебе здесь жеребячье племя пугать. А вот Славку и Михаила пришли сюда. Оба мне нужны.
– Понял, командир.
При виде вошедшего славянского феодала чернецы поднялись на ноги, поклонились.
Перед взорами византийцев предстал варяг, одетый в легкую холщовую одежду и мягкие высокие сапоги, в голенища которых были заправлены шаровары. Светлый, длинный клок волос, спускавшийся с макушки головы, был заброшен за левое ухо. Умные голубые глаза обежали взглядом обоих пришлых.