Сначала скажем два–три слова о сочинениях с содержанием местного характера, посвященных истории и географии Эпира, Албании, Фессалии, Пелопоннеса, Ионийских островов и островов Эгейского моря. Их существует немало. Уже Гопф в своем биографическом перечне, напечатанном в 85 томе Энциклопедии Эрша и Грубера, поименовал 198 произведений этого рода, но после Гопфа коллекция значительно восполнилась. Насколько я мог познакомиться с этими сочинениями по тем из них, которые имеются в петербургских книгохранилищах, я пришел к тому выводу, что научное их значение для истории XI в. до того ничтожно, что без ущерба для существа дела возможно их вполне игнорировать. Во многих из них совершенно обойдено молчанием время от Василия Болгаробойцы до Алексея Комнина, а в тех из них, в которых оно затронуто, ничего нового не сообщается, и даже то, что хорошо известно, представлено в извращенном и изуродованном виде. Можно было бы привести для доказательства массу примеров, но мы не будем утомлять просвещенное собрание и ограничимся одним примером для каждого столетия. Вот «История Коринфа», составленная Спангенбер–гом и изданная в 1569 г.[55] В ней XI в. отведено всего две страницы, однако же и на этих двух страницах нашли себе место фактические и хронологические курьезы вроде того, что первая жена Константина Мономаха находилась в живых, когда он женился на Зое, что Исаак Комнин потому отказался от престола и ушел в монастырь, что был испуган бесом охоты (Iagteuffel), что Никифор Вотаниат вступил на престол в 1081 г., а Алексей Комнин в 1084 г. Или вот «История Корфу», написанная Андреем Марморой и изданная в 1672 г.[56] На трех страницах, отведенных здесь истории XI в., читаем еще больше несообразностей. Например, Михаил Пафлагон отождествлен с Михаилом Калафатом, и то, что относится к этим двум императорам, приписывается одному — Михаилу Пафлагону, как–то: женитьба его на Зое, отправление жены в ссылку, бунт против него народа и ослепление; сообщаются небылицы о Георгии Маниаке, Михаиле Стратиотике, Алексее Комнине: о первом говорится, что он был эпирским генералом, разбит Мономахом, против которого восстал, бежал в Корфу, здесь был схвачен жителями и отправлен под караулом в Константинополь; о втором, Михаиле Стратиотике, говорится, что он был женат на императрице Феодоре и вместе с ней царствовал по смерти Мономаха; третий, Алексей Комнин, называется братом Михаила Парапинака. Из названных двух сочинений одно — Спангенберга — написано на немецком языке, другое — Марморы — на итальянском. Но вот еще два сочинения на французском языке, имеющие предметом историко–литературное описание Ионийских островов; одно принадлежит перу французского консула Грассе–сен–Совера и издано в 1796 г.;[57] другое — перу начальника французского посольства, полковнику Сен–Винсенту, и издано в 1824 г.;[58] в первом истории XI в. посвящено четыре страницы, во втором — три, и оба буквально повторяют измышления Марморы: точно так же Михаил Пафлагон отправляет Зою в ссылку и сам подвергается ослеплению, точно так же Маниак спасается на остров Корфу и оттуда препровождается в Константинополь, точно так же Михаил Стратиотик оказывается супругом Феодоры, Алексей Комнин — братом Михаила Парапинака.
Затем, минуя сочинения по истории византийского права, а также по истории разделения Церквей и соприкосновенным вопросам богословской полемики, которые по самому свойству темы не могут дать полного удовлетворения исторической любознательности, бросим беглый взгляд на общие курсы византийской истории. Во главе стоит «История Восточной Римской империи» Лебо.[59] Из всех сочинений этого рода она излагает дело с наибольшей подробностью, и в этом ее главное достоинство. При всем том в ней большие пробелы вследствие незнакомства с некоторыми важными источниками; относительно источников, принятых в расчет, недостаток критики и, как результат, обилие хронологических и фактических промахов; в довершение всего — склонность автора сообщать изложению событий картинность и трагичность, не оправдываемую источниками. Лебо — патриарх новой византийской историографии, последующие писатели прямо или косвенно находятся в зависимости от него, не всегда обладают его достоинствами, но часто повторяют его недостатки, прибавляя и от себя новые. Гиббон в своей «Истории разрушения и упадка Римской империи»[60] привносит к особенностям Лебо еще тот оттенок, что под влиянием философии XVIII в. старается унизить христианскую религию, представив ее в глазах читателя суеверием. Разумеется, для того, кто знаком с основной тенденцией Гиббона, старания его тщетны, и когда он с таким воодушевлением изображает качества турецких султанов — Тогрульбека, Алп–Арслана, в особенности Малек–Шаха, которых противопоставляет христианским государям, то источник его восхвалений понятен. В первой половине текущего столетия создана более или менее прочная хронологическая основа для занятий по византийской истории благодаря работам Круга,[61] в особенности Муральта.[62] Но даже лучший из них, Муральт, не избежал важных ошибок, не везде фактически верен и хронологически точен, нередко без всяких оснований, совершенно произвольно размещает события и снабжает их датами, ничем не оправдываемыми. Немало его ошибок уже указано, например, профессором Васильевским в его исследованиях по истории Византии, а всякий, кто будет иметь дело с первоисточниками, убедится, что далеко еще не все ошибки исчерпаны. Шотландец Георг Финлей,[63] с помощью своего философского отношения к предмету, бесспорно, осветил некоторые темные стороны византийской истории, но и он не избежал справедливых упреков в том, что не позаботился дополнить данные, найденные у Лебо и Гиббона, новыми источниками и был слишком доверчив к своим предшественникам.[64] Гопф своей «Историей Греции» оказал немаловажную услугу между прочим тем, что тщательно пересмотрел литературу предмета, но времени от Болгаробойцы до Алексея Комнина у него[65] посвящено лишь 12 страниц, и из них половина (трактующая о норманнах) представляет заимствование из сочинения De Blasiis’a.[66] Герцберг в «Истории Греции»[67] находится в полной зависимости от Гопфа, которого называет человеком всеобъемлющей учености и колоссальной начитанности, не свободен также от его влияния и в «Истории византийского государства»,[68] помещенной в роскошном издании Онкена. Известный автор многотомного сочинения о Григории VII, Гфрёрер, в «Византийской истории»[69] безукоризненно излагает итальянские и сицилийские события, знакомство с которыми у него было приобретено раньше, при составлении монографии о Гильдебранде, но когда он говорит о делах византийских и на основании византийских источников, он крайне недостаточен: существование первостепенных источников, которые до того времени были уже изданы (вроде «Истории» Атталиота), он не подозревает, скудость же источников второстепенных старается восполнить собственными догадками и предположениями. Этот же недостаток характеризует и Краузе, его сочинение «О византийцах в Средние века»: ограничившись немногими греческими историками и совершенно упустив из виду источники восточные и западные, а также произведения церковной письменности, он и не мог располагать полнотой сведений, а те скудные и отрывочные данные, какие были в его распоряжении, он лишил ценности своим беспорядочным изложением, беспрестанными повторениями, отсутствием плана и последовательности мыслей.
55
Chronicon Corinthiarum Historien undGeschicht vor Ankunit, Zunemmen, Be–gierung und Abgang der Stall Korinth. Durch
57
Voyage historique, litteraire et pittoresque. Par Andre Grasset
58
Histoire et description des iles Joniennes, Par Mr. le colonel
64
Напр., считает излишним вдаваться в подробности отношений Романа Диогена к туркам на том основании, что вся эта история прекрасно, по его словам, изложена у Гиббона.
66
68