Выбрать главу

Далеко не всякий город в Европе может похвастать тем, что его не брали много столетий. На опасливое замечание Карла, что в столице Лотарингии его могут найти дядюшка-подлец, или власти родного Безансона, я возразил, что его дядюшка к тому времени уж наверняка помрёт, и даже родные братья вряд ли опознают в мужике за пятьдесят восемнадцатилетнего парня. К тому же жители Меца уже сейчас добились от своих герцогов и графов-епископов немалых вольностей, и в ближайшие три с половиной десятка лет этот процесс будет идти по нарастающей, пока город не станет чем-то вроде полунезависимой республики. Так что, если Карл вступит в Меце в местный цех оружейников, хрен кто его выдаст.

Кроме Карла с Гертрудой, такое же предупреждение я сделал Клаусу и его жене. Всё же Магде мы обязаны жизнью, да и жилось нам тут неплохо. Вроде бы поверили.

Расставание между тем проходило своим чередом. Гертруда и её дочери, прощаясь с близнецами, всплакнули, может, виделись в последний раз. У меня аж самого защипало в носу от этой сцены. Малышка Софи в это время с интересом смотрела на реку, которую она, похоже, видела впервые. Младшие сыновья оружейника тоже разглядывали окружающую местность во все глаза, не иначе так же у реки оказались впервые. Средние сыновья не без зависти смотрели на старших братьев, которых ждали военные подвиги, приключения, путешествия и дальние страны. Похожие чувства явно испытывал и Арни. Карл тем временем давал последние наставления своим старшеньким. Харальд и Миккель млели рядом со своими невестами, сёстры Магды переглядывались с Штефаном и Матиасом и тихо шушукались между собой, иногда хихикая.

Кроме вышеперечисленных, проститься с близнецами пришёл ещё один человек, которого они назвали «дядюшка Курт», явно тот самый экс-наёмник, обучавший их. Мужик лет шестидесяти, или немного старше, совершенно седой, но мощный, с покрытым шрамами лицом и цепким взглядом серых глаз. Весь вид выдавал в нём опытного бойца. Ветеран явно прошёл не одну войну, а учитывая, как в Средние века любят это дело, скорее всего и не десяток. В общем, весьма крут этот дядюшка Курт.

— Ну что, молодцы, парни! — пробасил Курт в ответ на приветствия наших слуг. — Вижу, не зря вас натаскивал, кое-чему выучились. Репейник и его разбойнички на виселице не дадут соврать. Только сильно нос не задирайте. Сарацины — это вам не всякая мразь, противник не из слабых. Пройдёте их живыми-целыми — считайте, сдали экзамен по воинскому ремеслу. Риттеры вам правильные попались, повезло, у меня на это дело глаз намётан! Я уж на своём веку каких только благородных господ не повидал, и таких видел, и этаких, но уж удальцов вроде ваших нечасто повстречаешь, не в обиду господам будь сказано!

Говорил Курт на немецком, так что Карл осуществлял негромким голосом синхронный перевод. Похвала старого вояки была приятна, и не только мне — Роланд тоже заметно повеселел. После того, как все со всеми попрощались, мы наконец заняли места на плоту, и тот отчалил от пристани вместе с остальными. Саарбрюккен начал медленно удаляться. Роланд, не то расстроенный появлением Магды в обществе жениха, не то утомлённый секс-марафоном, который девушка устроила ему в последние ночи и даже дни, завалился на импровизированный лежак, сделанный для него Ульрихом, и проспал до самого Диллингена.

В отличие от моего друга, я выспался неплохо, да и из-за женщин не переживал, так что, сидя на плоту, разглядывал проплывающие мимо берега. Строго говоря, у нас был не отдельный плот, а что-то вроде звена, связанного с другими плотами в настоящую вереницу, которой управляли плотовщики с длинными шестами, которыми они отталкивались от дна реки, относительно неглубокой в этих местах, направляя ход всей вереницы плотов. Самые опытные и сильные находились на переднем плоту, от них зависело направление. Их коллеги на других плотах, могли лишь немного подправлять выбранный командой переднего плота курс.

Честно говоря, поначалу всё это слегка напрягало. А вдруг плотовщики направят плоты не туда, разобьют их на фиг, и мы окажемся в реке? Вещи наши, конечно, утонуть не должны, но ищи их потом по берегам, да выбивай из прибрежных жителей, считающих всё, что вынесет на берег после кораблекрушения (или, в данном случае, плотокрушения) своей законной добычей. В Европе сейчас даже юридический термин есть — «береговое право», то есть официальное право грабить разбившиеся корабли и людей с них. И этим не стесняются заниматься и дворяне, владеющие прибрежными землями, и даже церковники! И будут этим заниматься до начала XIX века! Причём, нередко, не полагаясь на стихию, и подстраивая крушения судов разными способами!