И дело тут даже не в религии. Служил я с казанскими татарами — нормальные, культурные ребята. У нас в отделе был белорусский татарин — вообще, не зная, и не догадаешься, что он не из бульбашей. В мусульманском Иране сохранили Персеполис, в мусульманской Индонезии — Боробудур. Слишком откровенные, на взгляд местных правоверных, изображения заслонили ширмами, типа нам это не подходит. Но туристам-иностранцам за отдельную плату показывают. Похоже, сказываются тысячелетние традиции древних культурных стран. А дикарь везде дикарём останется, куда ни посели. И пустынный это дикарь, степной или горный, вроде афганских бармалеев взорвавших древние статуи Будд в Бамиане — разницы особой нет. Впрочем, если этот поход пройдёт удачно (к чему пока всё идёт), эти османские поганцы Константинополя и не понюхают. Надеюсь.
За Апостольской площадью начинается Стена Константина, первоначально окружавшая город, до того, как Феодосий построил свою. С тех пор ворота в Стене Константина не закрывают, кроме чрезвычайных ситуаций. Проехав стену, мы направились дальше по Месе, мимо района с знакомым названием Ливадия слева, и другим, по имени Эвдон — справа. По правую руку возвышаются две цистерны — Бона и Аспара. Ну, это их местные зовут цистернами. А вообще, это здоровенные здания, как бы не с дворец величиной. Здесь запасают на случай осады или засухи воду, как дождевую, так и идущую по трубам из речки Ликос, текущей через город. Константинополю её нужно много. Рядом с цистерной Аспара видны монастыри Паммакалист и Хора — последний считается в столице самым почитаемым, круче разве что монастыри Афона.
Наконец мы доезжаем до церкви святого Георгия слева от Месы. Дальше только Харисийские ворота, но нам туда не надо. Кортеж сворачивает вправо, и едет вдоль стены Феодосия. По правую руку от нас проплывает дворец Константина Багрянородного, правившего Византией пару веков назад. При этом императоре русская княгиня Ольга, первая женщина на русском троне, приезжала в Константинополь креститься. Хотя осталась недовольна мелочным высокомерием византийцев, и когда посол Константина требовал военной помощи, ответила:
«Когда ваш царь постоит у меня на Почайне столько, сколько я стояла у него в Су́де — пришлю ему войско».
Ещё один изгиб стены, и перед нами появляются Калигарийские ворота, а чуть дальше — цель нашей поездки, Влахернский дворец. Влахернский дворец, или же Златоверхий, как его ещё называют местные, построенный шесть с половиной веков назад, выглядит более защищённым, нежели императорские дворцы, виденные на другом конце города. В той же Франции или Германии его смело назвали бы замком, но таких крупных замков я ещё не видел. Сам он имеет довольно странную форму, напоминая латинскую букву «игрек», она же «ипсилон», если на греческом, либо трёхлучевую звезду — эмблему фирмы «Мерседес». Окружает его стена из крупных каменных блоков, построенная частью при императоре Льве III Исавре больше трёх веков назад, частью при нынешнем Мануиле. Последняя, по словам Глеба, особенно толстая. Башен, квадратных и многоугольных, тут больше, чем на городских стенах.
Из них самая впечатляющая — полигональная башня Ираклия, воздвигнутая больше пяти веков назад одноименным императором, который сейчас считается одним из четырёх величайших героев христианского мира вместе с Константином Святым, Карлом Великим и освободителем Иерусалима от сарацин Готфридом Буйонским. Ираклию тоже довелось освободить Иерусалим от захвативших его в начале VII века персов, тогда ещё не принявших ислам, победив затем в четырёхвековой борьбе Римской, а затем Византийской империи с Персией, и заставив надменного шахиншаха просить о милости. К сожалению, на новоиспечённый халифат сарацинов его не хватило. Здоровье было уже не то, и силы империи оказались истощены в долгой войне, да и на наследниках Ираклия природа отдохнула.