— Нет, Иоанн, нет! Не хочу рисковать с императрицей-латинянкой, не стоит оно того. Если уж Берте с её ангельским характером многие не могут простить латинское происхождение… Придётся искать среди единоверцев. У грузин, армян, алан, русов… Надеюсь, наследники будут получше, чем от этой идиотки из Антиохии. А если нет, то и правда последую совету этого Симона де Лонэ, и оставлю трон принцу Беле, женив на старшей дочери. Надо только вытребовать его у Гёзы малолетним, и воспитать по-своему. Скажем, как цену невмешательства, когда он через девять лет сцепится со своим братцем Иштваном. Это ведь молжет и раньше случиться.
— Безусловно может, Божественный.
— А если Анна выживет, выпишу из Италии Райнеро ди Монферрато, и женю на младшей. На всякий случай.
— С семейными делами и с латинянами в Святой Земле решили. А что с прочими соседями, Божественный?
— Согласно очерёдности, Иоанн. Первым будет султанат персов. Когда крестоносцы разобьют султана Месуда, его государство станет лёгкой добычей. Особенно если братья султанского наследника Кылыч-Арслана, Мелик-Шах и Довлат сцепятся с старшим братцем. Помнится, Месуду пришлось в своё время изрядно повозиться с его братьями.
— Приложу все усилия, Божественный.
— Покончив с персами, возьмёмся за Данишмендидов[24]. Их государство разделилось на две части, завоевать его будет нетрудно. Особенно если крестоносцы помогут, за фьефы в Равнинной Киликии, да и Киликийские Армяне наверняка захотят свести счёты с давними врагами, тут и этот ишак Торос мешать не решится, чтобы не слететь с трона… Ну а после Данишмендидов, вместе с грузинами и Капаном, быстро сотрём всю сельджукскую мелкоту на востоке. Тем более что большую часть этих беев и эмиров Нураддин Занги погонит против крестоносцев. Думаю, на всё про всё шести лет нам хватит., чтобы ни одного обрезанного пса не оставить от Пропонтиды до Малого Кавказа. А там придёт время Сицилийских пиратов и грабителей. Все же, хороший план предложил этот рыцарь, сам бы лучше не придумал. Теперь главное, чтобы всё у Конрада с Папой и с племянником Фридрихом получилось. А после — Венеция…
На лице императора заиграла плотоядная улыбка, похожая на оскал вампира.
— От городишки хоть что-то останется? — поинтересовался Каматир, протянув руку к тарелке на столике, и после кивка монарха зацепив печенюшку.
— Да как сказать… Тамошних «патрициев» продам магометанам. Возьму грех на душу. Торговцам евнухами, если точнее. И даже приплачу, чтобы увезли в Аравию или ещё дальше. Ведь эти торагши в Венеции всё решают коллективно? Так пусть и отвечают все вместе. Их баб отдам за моих солдат. Подберу мужиков погрубее, им понравится. За исключением семейства Дандоло. Эти отправятся в самые грязные портовые бордели, какие можно будет найти от Синая до Геркулесовых Столпов. Мужской части семейства перед этим тоже отрежут всё лишнее. Простолюдинов поселю в Анатолии, отдам в па́рики[25] прониарам. Земли на материке, по берегам лагуны, отдам Фридриху, не жалко. А на островах поселю колонистов с побережья Эпира, и построю верфь для флота. Ну а там, с Божьей помощью, и с Венгрией решим. Все ходы нам заранее известны, благодаря Святому Януарию и Симону де Лонэ.
— Это меня и беспокоит, Божественный, — признался Каматир. — Слишком много этот франк всего знает, в том числе о тайнах империи и её будущем, об Августейшей фамилии и даже особе Василевса. И контролировать его мы никак не можем. Неизвестно, что он расскажет и кому. Может быть, его…
— Иоанн, Иоанн, — покачал головой император. — Не ты ли мне говорил, что не нужно торопиться там, где нельзя отыграть назад? Вот скажи: много ли ты знаешь ещё людей, которые разговаривают со святыми?
— Ни одного, Божественный. — смутился Каматир.
— Ни одного… Вот и я тоже, Иоанн. И мне очень интересно: что ещё скажет этому рыцарю Святой Януарий? Отчего-то я уверен, что Симон де Лонэ его ещё увидит. Кстати, перечитай Библию, Иоанн. Все, кто поднимал руку на пророков, плохо кончили. Мне не хочется оказаться в их числе.
— Я всё понял, Божественный, — покаянно склонил голову логофет дрома. — Прошу простить мою недлогадливость. Я прикажу моим людям следить за этим рыцарем и беречь его жизнь.
— Вот так-то лучше! — одобрительно улыбнулся Мануил. — Раз уж тебя обуяла жажда деятельности, займись теми, кто на самом деле представляет опасность для трона и империи, и кого назвал рыцарь. И это не Ватацесы и не Ласкарисы[26].