Затем, оставив Эриха с вещами (парень уже оправился от нанесённой пиратским трезубцем раны, но я решил, что дополнительный отдых ему не помешает), в сопровождении Ульриха отправились на местный рынок, покупать коней для наших слуг.
Эсслинген, судя по рассказам аббата Клерво, раза в два старше Саарбрюккена и во столько же раз больше. Да и принадлежит он не графу какому-нибудь, а самому кайзеру, хотя и находится на территории герцогства Швабия. Наверное, поэтому и городские стены выглядят намного солиднее, да и замок смотрится куда внушительнее замка в Саарбрюккене. Торговля и ремёсла, по словам штойермана Зальцигхунда, здесь тоже процветают, что подтверждается не только множеством лавок и мастерских с их вывесками, но и украшающими город каменными церквями.
Для начала мы посетили конский рынок, разумно расположенный за городской стеной (ибо лошади гадят, а много лошадей гадят очень много). Трактирщик Клаус не соврал, с лошадьми тут и правда проблем не было — их много, и на любой вкус и кошелёк. Большая часть, видимо, с того самого герцогского конного завода в Штутгарте. После недолгих поисков нашли трёх подходящих лошадей — двух верховых и одну вьючную, так как нагрузка на Пегую вместе с сундуком и доспехами была великовата. Вот только цены были изрядно задраны, видимо по случаю повышенного спроса, вызванного крестовым походом и наплывом платёжеспособных покупателей. Не помогло и умение Роланда торговаться. Причём такие же цены были и у других торговцев. Не иначе сговорились, мерзавцы! Как это называется в моём будущем — корпоративный сговор? Вот он и есть.
Под яростные вопли протестующей жабы пришлось выложить целых пару безантов. Н-да, если так пойдёт дальше, нашего золота до Ближнего Востока может не хватить. Ульрих, тащивший на себе сёдла, своё и брата, с прочей упряжью, заседлал и взнуздал купленных коняшек, после чего мы с проклятием покинули рынок, заполненный дорогими лошадьми и жадными барышниками. Роланд, верхом на одной из лошадей и с двумя другими в поводу, вернулся на постоялый двор, а я, одолжив Ульриха как переводчика, отправился по лавкам. Правда, родной для Ульриха верхнерейнский диалект изрядно отличался от швабского, но объясниться с местными жителями парень всё же мог.
Сначала я разыскал лавки стекольщиков, расспрашивая прохожих. В отличие от их коллег в Саарбрюккене, среди здешних мастеров нашлись умеющие делать не только обычное, но и цветное стекло. У них прикупил кусочки фиолетового, синего и коричневого стекла разных оттенков, чтобы разнообразить цветовую палитру в калейдоскопах, сделанных ещё в Саарбрюккене.
Затем мы пошли в скобяную лавку, купить гвозди и подковы. Вещи в дороге необходимые, особенно в такой дальней, что нас ждёт. Зайдя в лавку, я увидел на прилавке несколько камней тёмно-бурого цвета, размером с кулак или голову ребёнка. К ним прилипли многочисленные гвозди, иголки, рыболовные крючки, какие-то пряжки и бляхи, и прочие мелкие железные вещицы.
Да ну на фиг! Неужели? Магнитный железняк, он же магнетит? Его же ещё не добывают в Европе. То есть, добывают, если попадётся, но используют как обычную железную руду.
— Что это такое? — указывая на «камни», небрежным тоном спрашиваю пожилого лавочника, стараясь ничем не выдать свою заинтересованность.
— Да вот, занятная штука, молодой господин, — ответил лавочник, скребя пятернёй плешивый затылок. — Я, когда моложе был, ездил с товаром по разным землям. Был и в Норвегии. Там, в Лонгезундфьорде, и подобрал из любопытства эти камни. Они в тех местах нередко попадаются. Привёз домой, а когда стал сидеть в лавке, приспособил их, чтоб держать всякую железную мелочь. Удобно, знаете ли. Всё под рукой, и не теряется.
— Да, забавные камушки, — лениво заметил я. — Я бы их купил, пожалуй, чисто для развлечения. Назовите вашу цену.
Лавочник поначалу не хотел продавать «камни», утверждая, что с ними ему удобнее торговать, но я набавлял цену, накидывая по денье-другому и изображая упрямого аристократа, которому вожжа под хвост попала. Когда предложенная цена достигла половины безанта, лавочник не устоял. Получив деньги, он отлепил от «камней» свои железки, сложив их в корзинку, затем передал куски магнетита Ульриху, сложившему их в мешок вместе с купленными гвоздями и подковами, которые тут же примагнитились к «камням». После этого мы покинули лавку, направившись к постоялому двору.
Ульрих поначалу помалкивал, но, когда мы прошли где-то полпути, он не выдержал: