И вот мы вчетвером у поля битвы, заехав бандитам в тыл. Тем временем дела защитников каравана стали совсем плохи. Вим хромает на левую ногу, его штанина окрасилась кровью. Четверо приободрившихся бандитов теснят их с Пьером. Трое раненых слуг купца убиты, сам Барзаги, прижатый к одной из повозок, ещё отмахивается саблей, но в тот самый момент, когда мы выехали из леса, «рыцарь» — главарь бандитов, отбил мечом в сторону его клинок, а его подручный, комплекцией и накидкой из шкур похожий на медведя, сильнейшим ударом копья в живот пробил зарикиранскую кольчугу с края от зерцала, буквально пришпилив купца к повозке…
Чёрт, не успели помочь! Но ещё успеем отомстить!
— Арбалеты к бою!
Мы практически синхронно выстрели из своих арбалетов. Мой болт летел в главаря, но лишь чиркнул по кольчуге, после чего тот быстро развернулся, и я отсюда, метров с пятидесяти, увидел, как он недобро прищурился, оценивая силы нападавших. А вот двое разбойников упали на землю, причём один, с пробитым болтом горлом (наконечник болта торчал из-под подбородка), упокоился, кажется, навечно. Четвёртый же болт пролетел мимо.
Прежде чем эта орава, за исключением четвёрки бойцов, связанных боем с Вимом и Пьером, кинулась на нас, мы успели произвести ещё по два выстрела. Следующим выстрелом я подранил «медведя», хотя хотел выпустить второй подряд болт в главаря, но пробить его кольчугу оказалось делом непростым. Удар болта хотя бы сбил ему дыхание. А вот здоровяк представлял более заметную и менее защищённую цель. Болт вошёл ему в левое плечо, однако громилу это ничуть не смутило, он просто обломал древко болта, продолжая свой мощный бег и размахивая окованной железом палицей. В то же время ещё шестеро негодяев прервали свой жизненный путь благодаря точным выстрелам близнецов и Роланда.
— Хватаем копья! — заорал я, отбрасывая в сторону арбалет и посылая вперёд своего мерина, чтобы набрать хоть какую-то скорость для удара копьём.
Роланд и близнецы тут же последовали моему примеру. Секунды спустя наконечники копий нашли своих жертв из числа бегущих в авангарде. Моё аж насквозь пробило кольчужку какого-то бородатого и коренастого мужика, тот по инерции ещё и сам нанизался на копьё, и наконечник, выйдя сзади, вздыбил кольчугу на его спине.
Вытащить копьё не удаётся, оставляю его в туловище уже выключенного из игры противника, спрыгивая на землю, чтобы не отвлекаться на управление конём в тесном пространстве, загороженном возами и поваленными деревьями, и выхватываю из ножен меч, одновременно перемещая из-за спины в левую руку новенький щит. Краем глаза замечаю, что Роланд с братьями также моментально спешиваются, ну а мне тут же приходится уклоняться от удара палицей «медведя», который он сопровождает поистине медвежьим рёвом.
Спасибо юному и гибкому телу, и спасибо мне, поднатаскавшему это тело за последние месяцы до практически идеального состояния. Окованный железом конец палицы со свистом проносится над моей увенчанной шлемом головой. Не знаю, не знаю, насколько он вкупе с подшлемником смягчил бы удар, проверять мне что-то не хотелось.
Громилу немного развернуло следом за палицей, и я с радостью вонзил острие клинка в услужливо подставленный правый бок, куда-то в район печени. Всё, не жилец!
Вижу, как мои товарищи тоже взялись за мечи. Близнецы, стоя спина к спине, отбиваются сразу от пятерых, и вроде как успешно. Роланд, отступая, отбивает удары двух противников. Бросаюсь было ему на помощь, но дорогу мне заступает главарь банды.
— Du mieses Schwein! Ich werde dich für Conrad rächen![1]
Кажется, он ругался, свиньёй вроде как меня обозвал, и какого-то Конрада упомянул. А мгновением спустя его меч, не уступающий моему в длине, был занесён для, как мне показалось, единственного и решающего удара. Можно было рискнуть подставить щит, но что-то подсказывало — после такого удара мне не только может понадобиться новый, но и есть реальная опасность «отсушить» руку.
В последний миг успеваю отскочить, хотя скакать козликом в полной амуниции — задача, мягко говоря, не из лёгких. Но недаром говорится: жить захочешь — ещё не так раскорячишься. О контратаке пока не помышляю, главарь с шагом вперёд уже ведёт меч снизу-вверх наискось, намереваясь обратным движением рассечь мне пах.
На этот раз приходится парировать удар краем щита, силы клинка не хватает, чтобы рассечь железную полосу, которой окован по краю мой щит, и верхним краем щита я бью соперника в заросший короткой бородой подбородок.
Крик боли свидетельствует, что удар получился точным и сильным, что доказывает и капающая с курчавой бороды кровь. Но это не нокаут и, похоже, даже не нокдаун, главарь на удивление быстро приходит в себя, не давая мне продолжить мою атаку, идёт в наступление сам. На этот раз делает финт ушами, то есть с неожиданным для своего телосложения проворством бросается мне в ноги с явным намерением отсечь одну из них, невзирая на кольчужные чулки, или как минимум покалечить. Отпрыгнуть не успеваю, но мгновенно опустить руку вниз вместе с щитом, который в последний миг принимает на себя удар.