— Симон де Лонэ! — торжественно произнёс Роланд. — Раньше я часто высказывал недовольство, когда ты тратил деньги непонятно на что. Клянусь честью рыцаря, что больше никогда не стану этого делать! Теперь я окончательно убедился, что тебя ведёт Святой Януарий. А ещё я приношу обет Богу и всем святым, что если у меня появится феод, я построю в нём каменную церковь в честь Святого Януария и в благодарность за его покровительство!
Приехали! Это значит, и мне придётся каменный костёл строить, когда своя землица появится? А то как-то странно будет выглядеть, ведь это мне перепадают плюшки от «небесного покровителя», а уж через меня окружающим… Ладно, это терпит до окончания похода, в котором ещё неизвестно что может случиться, сейчас речь о другом. Было единодушно (с участием Тео) решено, что местные о кладе Адольфа ничего узнать не должны. И не за такие деньги убивают, а если навалятся всей деревней, то фиг мы отобьёмся, тем более имея половину раненых. В поклаже (благо Ульрих в бандитском лагере предложил замотать её в найденные в землянках шкуры), было трофейное оружие — и точка! Этому не удивятся, мы этого добра и правда набрали много.
После этого мы, кроме оставшегося в доме Тео, отговорившегося раной (думаю, ему было просто неловко, ведь он тоже участвовал в нападении на караван), отправились прощаться с Барзаги. В церкви яблоку упасть негде. Собралась целая деревня любопытных. Всем интересно взглянуть на персидского купца, пусть и умершего. Отец Виллебальд провёл заупокойную службу, в конце произнеся похвальную речь покойному, назвав уроженца далёкой Персии истинным христианином и щедрым благотворителем, который поднёс храму богатые дары, включая полный кошель золота и серебра. Продемонстрировав всем открытый кошель и другие завещанные купцом ценности, священник под всеобщий одобрительный гул сообщил, что часть будет использована на обновление и украшение храма, облегчив заботы общины на этот счёт, а другая, именно половина денег, пойдёт на помощь сиротам, вдовам с маленькими детьми, девицам-бесприданницам, а также тем кто покалечился в стычках с дикими зверями и плохими людьми…
Однако! Неудивительно, что Виллебальд в таком авторитете у деревенских. Побольше бы таких попов! Подобные люди внушают уважение к Церкви. А то всякие Енохи и Гундяевы с Ридигерами попадаются. При всём своём скептицизме не удержался и зааплодировал. Меня почти сразу поддержали наши. Деревенские сначала смотрели с недоумением, но потом тоже принялись бить в ладоши. Интересно, войдут ли аплодисменты в обычай в этой деревне? Пока я их нигде не видел.
Затем я с Пьером и близнецы подняли сколоченный местными ещё накануне гроб, вынесли из церкви и опустили в могилу, вырытую в церковной ограде, деревенские её засыпали и поставили дубовый крест с надписью латинскими буквами: «Iohanan Barzagi. De Urmiya civitas. Persia.A.D.1147».
Отец Виллебальд сказал нам, что скоро закажет каменную плиту с такой же надписью, и я ему поверил. Вполне возможно, могила персидского купца станет деревенской достопримечательностью. После этого все разошлись по домам. Мы тоже вернулись в дом священника, помянули покойного, после чего стали готовиться к доставке Зиги и Малу в отчий дом, точнее замок. Вместе с захваченными преступниками.
После недолгого, но упорного спора сошлись на том, что Роланд и Вим, от которых по причине ещё не заживших ран мало пользы в бою, вместе с добавленным для усиления Ульрихом, останутся в доме священника, охранять наши ценности и деньги. С ними оставался и Тео, к его большому облегчению, так как встречаться с графом по понятным причинам ему совсем не хотелось. На всякий случай Вим записал его показания на пергамент. Мы с Роландом и наши оруженосцы, как благородные, подписали этот «протокол». Надеюсь, этого хватит. Ну а я с Эрихом и Пьером, сгоняю с детишками и пленниками до замка Хельфенштейн, благо он сравнительно недалеко. Да и на окрестных дорогах сейчас безопасно. Разбойников уже нет (или пока нет), хищные звери в это время года на взрослых вооружённых людей не нападут, если самому их не злить.
Барона с его людьми и разбойницу Фриду решили везти в одной из повозок, освободив её от тканей, перенесённых в наши комнаты. При этом я «нашёл» спрятанные в повозке калейдоскопы. Ребята были потрясены «персидскими диковинами», и единодушно согласились что эти вещицы надо поберечь на подарки сильным мира сего.
Преступников тем временем избавили от верёвок, но близнецы заковали их в цепи, прихваченные Ульрихом из лагеря разбойников. Всё же, сын кузнеца не может равнодушно пройти мимо железа! Детей пожалели, и чтобы избавить от этого пыточного орудия на колёсах, местные мастера по моему чертежу сделали для них что-то вроде детских кресел из прошлой жизни, с мягкими подушками из шкур, набитых шерстью. Ремнями они крепились к сёдлам, сидевшие в них дети тоже были пристёгнуты ремнями, страховавшими от выпадения из кресел. Мы усадили в них Зиги и Малу, уже накормленных и переодетых в их одежду, затем на повозку забрался деревенский коренастый веснушчатый парень по имени Готшальк, рекомендованный священником в качестве кучера, другой, по имени Вольф, поджарый и черноволосый, представленный нам Виллебальдом в качестве проводника (обоим за их услуги мы обещали по коню, мечу и кольчуге), запрыгнул вместе со мной, Эрихом и Пьером в седло, и наш небольшой отряд, выехав со двора приходского дома, вскоре покинул деревню.