Госпожа Корнелиус подошла ко мне, пританцовывая среди падающих снежинок. Она все еще напевала свою песню. Думаю, этот мотив застрял у нее в голове, потому что она ждала, когда мы окажемся на Босфоре. Она взяла меня за руку. Снег кончился. Она повела меня вперед по дрожащим доскам палубы.
Стальной царь устремился к Богу. Он вернул нам древнюю Империю и вновь сделал нас сильными, и хотя казалось, что жестокий Карфаген победил, Греция пробуждается. Византия жива. Существует Империя Духа, и все мы – ее граждане.
Госпожа Корнелиус заметила:
– Да уж, в эт вашей России снег так снег, ’кажу я вам!
Я спросил, как она сумела бросить Киев и ревнивого Троцкого.
– ’Не до смерти там надоело. Он стал скучным, аж жуть, – ответила она. – Я б’лталась там и ждала эт Лео до самого чертова мая. Б’ременная, и сё такое. Он ’сё г’ворил, что приедет, а када явился, то для того, шоб ’казать «прощай». Так что я нашла парней, шо взяли меня в Одессу. И ’от я здесь.
– Ребенок? Так был ребенок?
Она отвернулась от меня, смахивая снег с юбки.
– ’Се бу’ет в порядке.
Я умолк.
– Р’бенку ’се равно, – сказала она.
Я спустился вниз. Главный инженер сочувствовал русским. Он показал мне свои механизмы. Я поведал ему о своих планах, о новых видах кораблей, о самолетах и монорельсовых дорогах. Он заинтересовался. Он был счастлив, по его словам, что у него на борту есть такой инженер. Я спросил, когда мы прибудем на место. Оказалось, 4 января 1920 года. В мой день рождения. Это совпадение меня позабавило. С берега вели огонь большие пушки. Артиллерия стреляла в туман.
Я спросил главного инженера о других судах, на которых он служил. Он сказал, что знавал немало лучших кораблей, но «Рио-Круз» неплох для морского плавания. Он родился в Абердине и всегда интересовался механизмами. Мы сдружились. Да, в мире существует своеобразное братство инженеров.
Я рассказал ему о летающей машине, которую изобрел в Киеве, о своем фиолетовом луче. Он признался, что разрабатывает собственные идеи: корабли, соединенные так, чтобы они естественным образом скользили по волнам. Он показал мне кое-какие из своих чертежей. Они были довольно грубыми. Я тоже начал рисовать, поясняя некоторые идеи из тех, что зародились у меня в Петербурге. Я сказал, что будущее за нами. Это наш долг – посвятить силы и знания делу развития рода человеческого. Мы обсуждали эти проблемы до самого Константинополя.
Приложения
Рукописи полковника Пьята
Эти материалы взяты из первого ящика с рукописями Пьята. Все записи были сделаны на низкокачественной писчей бумаге, изготовленной, возможно, в Восточной Европе в середине сороковых годов, а может, и немного позже. Текст воспроизведен в том же порядке, в котором я его обнаружил, но мелкие каракули я решил убрать. Все разрывы в тексте – мои.
СОЖГИТЕ ИХ. НЕТ. Schmetterling. Ma fie sans la prix. Она течет вниз. Ougron fal czernick.
Ougron in dem feuhr, in die tram it miene ami podanny velebny – przy tej czerwonej rozy moja siostra. Siostra! Rozy. Siostra takiej wezesnej wiosny. Mon – моя сестра – from der – это она – сестра ранней весны. Когда следующий сеанс – призраки – тону. Полон рот.
Я горю. Надо вызвать ее на бис! Они лгали
– prawda – ta welika prawda – и унизили moja siostra… nie znam tiej rozy… historia Polska… tapiekna pani papenzenstvi polska! Ich mein fraulein… Nein!
…Papienzenstvi Pani‑les diables – honneur… говорить – ФИЗИКО-ТЕХНИЧЕСКИЙ И ДР! – Что пользы?
Delenda est Carthago! Израиль, ограбили меня, запутан…
Я ХОЧУ МЕСТО В МЯГКОМ ВАГОНЕ…
сесть поезд. Пьят. ПОЛКОВНИК.
Prawda! Пять раз. Пятый!
Завоевать Карфаген! ОНА ВЕРНУЛАСЬ! ЧЕРЕЗ!
У меня нет времени! Окно!
говорят, начнут переговоры. Skrcek