– Думаю, сойдет, – заявил Шура. – Все полагали, что ты будешь похож на школяра.
– Я и есть школяр, – подтвердил я. – Потому дядя Сеня и послал за мной – посмотреть, кого он отправляет на учебу.
Шура цинично усмехнулся:
– Конечно, он – старый филантроп.
Я рассердился:
– Дядя Сеня очень добр, он столько сделал для нас с матерью! Он в меня верит. Верит сильнее, чем мой собственный отец!
Шура смягчился:
– Ты прав. Что ж, пойдем.
Мы встретили на лестнице раскрасневшуюся Ванду. Она была очарована Шурой так же, как и я. Он коснулся ее щеки и что-то прошептал на ухо. Девушка радостно вздохнула и зашагала дальше.
Мы спускались по лестнице. В воздухе пахло едой. Мы достигли первого этажа. Солнечный свет проникал сквозь грязные стекла. Его лучи сияли на портьерах, на картинах, на вешалках для шляп и зеркалах. Мы прошли в заднюю часть дома, мимо комнаты, где я повстречал тетю Женю, мимо гостиной, где мы накануне ужинали, и приблизились к двери из красного дерева, в которую Шура, внезапно остановившись, постучал.
– Входите!
Голос был приветливым и радушным. Мы перешагнули порог.
– Максим Артурович! Я твой двоюродный дед, Семен Иосифович.
Я ожидал увидеть дородного патриарха, богатыря с длинной серой бородой, облаченного в деловой костюм. А столкнулся с невысоким мужчиной с резкими чертами лица, заостренной бородкой, одетым в льняные пиджак и брюки; из-под блестящего воротничка виднелся аккуратно завязанный старомодный черный галстук, выделявшийся на фоне накрахмаленной рубашки. На руках были серебряные кольца, на нескольких пальцах темнели чернильные пятна. Дядя Сеня казался слегка смущенным. Он снял очки, взял их в левую руку и, вытянув вперед правую, бросился ко мне через всю комнату. Схватив меня за локоть, постепенно, в несколько приемов, нащупал ладонь, которую сжал и потряс. Он оказался лишь на несколько сантиметров выше меня.
– Мой мальчик! Мой внук! Единственный сын моей племянницы. Какое счастье! Твоя мать гордится тобой, как следует? Так же, как я горжусь ею? Я твой двоюродный дедушка; можешь звать меня дядя Сеня. Шура все тебе расскажет. Он позаботится о тебе. Он хороший мальчик. Но ты должен помочь ему с учебой. Ты должен стать самым умным в нашей семье, да? – Он провел по бороде очками, которые все еще сжимал в руке, как будто придя в восторг от этой мысли. – Ты отправишься в Питер и станешь там Иисусом в синагоге, а? – Столицу тогда часто называли Питером. Мой двоюродный дед выражался более четко, чем большинство одесситов, но и он время от времени переходил на одесский говор, как будто пытаясь придать своим словам особое значение. – Ты вернешься к нам и станешь нашим голосом. У тебя нет призвания к юриспруденции?
– Боюсь, что нет, Семен Иосифович… Наука…
– Вот именно. Законник в семействе нам не нужен. Пока нет. Но ученый прекрасно подойдет, конечно. Профессора постоянно общаются с юристами, так что ты будешь полезен семье не меньше, чем адвокат. Адвокаты в Одессе, Максимка, сплошь негодяи. И так можно сказать, полагаю, о большинстве профессий. Но как только ты станешь интеллигентом, получишь доступ к лучшим из них, а? Они поделятся с тобой секретами, будут считать своим. Ты единственный интеллектуал, который у нас есть. Тебе цены нет! Ты должен стать гордостью нашего семейства. Любишь Шекспира, Пуччини, как и я? Мы будем вместе ходить в оперу и в театр.
Он сдержал свое слово. Мне было скучно, но я смог получить знания в области драматургии и музыки, которых в противном случае был бы лишен.
Я начал понимать, почему дядя Сеня так хотел, чтобы я преуспел в Санкт-Петербурге. Все прочие родственники добились успеха в различных коммерческих предприятиях. Мне же следовало заняться чем-то более отвлеченным.
– Шура предложил тебе посмотреть город? – спросил дядя Сеня. – Должен был. Я и сам бы этим занялся, но у меня контора. Корабли никого не ждут. Мыло нужно отправить в Севастополь. Из Рио-де-Жанейро должен прибыть груз кофе. И это несмотря на то, что немецкие мины угрожают мирным судам. Не скажу, что война так уж вредит делу. Откровенно говоря, наоборот. Если, конечно, нам и впредь позволят работать. Пусть Шура покажет тебе нашу Одессу. Она тебе понравится. – Дядя Сеня расстегнул пиджак и отыскал во внутреннем кармане бумажник. Он протянул Шуре десятирублевую банкноту. – Позавтракайте где-нибудь за мой счет. Увидимся вечером за ужином. До свидания. И старайся не перенапрягать мозги, пока ты здесь. Прибереги их для Санкт-Петербурга. – Он растягивал звук «р» в каждом слове, будто хотел описать какой-то необычайный деликатес.