На эту мысль, кстати, депутатов могли вывести сами богемские делегаты. Приехав в Базель, они призвали собор пригласить также и греков к участию в нем, объясняя это тем, что якобы имеют с ними немало общего[531]. Возможно, из этих соображений, а вовсе не для того, чтобы указать грекам на еретическую сущность их вероучения, депутаты в договоре с византийскими послами от 1434 г. записали о своем намерении преодолеть раскол с греками по аналогии с гуситской ересью. Таким образом, начиная переговоры с Византией, собор оценивал их опять же как фактор консолидации самой латинской церкви[532].
Такой взгляд на проблему представляется весьма продуктивным, так как заставляет задуматься еще над целым кругом подобных вопросов. Как уже было отмечено, западный конциляризм имел универсалистскую природу В условиях политической дезинтеграции он стремился сохранить, хотя и в своеобразной форме, универсализм церкви, не допустить ее разрушения. В этом смысле особенно большую опасность представляли ереси, имевшие явную национальную окраску, которые могли стать идеологическим фундаментом национально-ориентированной церкви. Тем более что их представители могли открыто заявлять о некоторых преимуществах православия перед католицизмом, как это делал, например, Джон Виклиф. Не случайно Констанцский собор осудил учение последнего и так сурово расправился с Яном Гусом. Верный способ пресечь подобного рода тенденции конциляристы, по-видимому, усматривали в утверждении католической веры, свободной от каких-либо искажений, во вселенских масштабах. Предполагалось охватить ею не только восточных христиан, но и исламский мир, о чем еще пойдет речь ниже.
Уния с восточной церковью, но на условиях церкви западной, должна была, таким образом, создать для последней дополнительные ресурсы жизнестойкости и укрепить ее иммунитет к ересям. Это подтверждается и тем, что меры против них подчас принимались практически параллельно с решением вопроса о греках. Жан Жерсон еще в 1409 г., пропагандируя унию с Востоком, не преминул упомянуть в данном контексте «лживые учения, зародившиеся в Лондоне и Праге, которые вносят смуту в римскую церковь»[533]. Спустя несколько лет Констанцский собор выносит решения, осуждающие эти учения. При этом объединение с греками мыслится уже не иначе, как повестка следующего собора.
Но гораздо сильнее эта тенденция затем обнаруживается в Базеле. В 1434 г. собор единым пакетом рассматривает три вопроса — о соглашении с греками, о манихейской ереси в Боснии и о задуманной кампании с целью крещения евреев. 3 сентября депутаты подготовили последнюю редакцию договора с византийским посольством (декрет «Sicut pia mater»). Вслед за этим на том же самом заседании вносится предложение о том, что собор должен задуматься об обращении в католичество жителей Боснии, «отравленных манихейской ересью, ибо есть надежда на то, что эту проблему можно решить по аналогии с греками»[534]. Приведенное свидетельство, кстати, подтверждает высказанную выше версию, что именно в таком ключе депутаты соотносили между собой вопросы о греках и гуситах. Хуан Сеговианский, который описывает это заседание, пишет далее, как в мае 1435 г. император Сигизмунд сообщил собору о подчинении короля Боснии и о согласии последнего очистить свою страну от ереси, для чего депутатам следовало принять соответствующие меры; еще через месяц по настоянию Иоанна Рагузанского решено было подготовить посольство в Боснию[535]. Но доминиканец в тот момент находился с дипломатической миссией в Константинополе. Отсюда следует, что и он ставил унию с греками в один ряд с другими подобными акциями.
531
СВ. V, 203. Р. 299. Этот факт подтверждается и хронологическими данными. Чешское посольство приехало в Базель 4 января 1433 г. — см.: Geschichte der Konzilien… S. 255. В этом же месяце собор изъявил готовность начать переговоры с Византией.
532
Этот вывод, пожалуй, можно подкрепить ссылкой еще на один факт, который, как правило, не упоминается в специальных работах по истории церковной унии. В октябре 1431 г Базельский собор (едва успевший открыться и в тот момент еще собиравший делегатов) обратился к папе с предложением начать подготовку православно-католической унии в Польско-Литовском королевстве. Известно, что на этой почве имели место регулярные контакты между Базелем и Вильно до 1435 г. — см.: Jablonowski H. Westrussland zwischen Wïlna und Moskau. Leiden, 1955. S. 91–92. Таким образом, переговоры с греками, инициированные собором в 1433 г., можно рассматривать как продолжение его политики, проводимой в отношении чешских гуситов и православных подданных Литвы. Уния с Востоком становилась следующим логическим звеном в полосе мероприятий собора по достижению религиозного единства и политического мира в Европе. Неизвестный византийский автор, сочинивший речь к Базельскому собору в 1436/37 гг. (идентифицируемый с греком Димитрием — см. с. 162–164) с похвалой отзывался о его действиях по прекращению гуситских войн, высоко оценил конресс в Аррасе, указав, что все это должно увеличить шансы на грядущее объединение греков с латинянами.
534
MC. II, 749–750: Post vero plurimas agitationes inter deputatos concilii et oratores Graecorum die XXVI. Augusti cedula utrimque concordata posita in deputationibus, quamvis ibidem difficultates ingererentur super materia loci, nichilominus placuit in generali congregatione, Septembris die tertia synodali conclusione secuta desuper. In qua per episcopum Terbipolensem propositum est per concilium intendi debere ad reductionem regnicolarum Boxne Manicheorum errore infectorum, de quibus tanta spes foret conversionis sicut et Graecorum…
535
Обо всем этом пишет Хуан Сеговианский — см.: MC. II, 750: Circa materiam istam Februario mense anni XXXV. Imperator Romanorum significavit concilio regem Boxne submisisse sibi, et quoniam vellet ab errore converti, horlabatur diligentiam fieri per concilium pro eius suorumque regnicolarum reductione; menseque Junio Johanne de Ragusio instantiam faciente commis sum est legato et Arelatensi cardinalibus praesidentibus papae… providere de ambasiatoribus ad ipsum regnum mittendis…