Толя глянул мельком в прозрачное лицо, кивнул благодарно.
– А почему оно всё так странно и сложно? Видения какие-то бредовые, стихи во сне… А если бы я сон тот не вспомнил? Нельзя, что ли, просто сказать, без вот этого всего?
Михалыч ухмыльнулся:
– Сны эти забыть – постараться надо. А в остальном… Да, дружок, обычно всё намного проще. Видать, такой ты непростой человек, нестандартный. Не ищешь по жизни лёгких путей, а?
Толя посидел в задумчивости. К везунчикам он себя не причислял, знал людей намного удачливее. Просто так ему по жизни ничего не доставалось, с неба не падало. Хотя вот – с Алёнкой, что ни говори, повезло. И это перевешивало всё остальное, так Толя считал.
Привидение подмигнуло:
– Что приуныл, брат-Кондрат? Не боись, справишься. Здесь надо было ночевать, говорил же – может, тогда понятнее получилась бы подсказка. Сока, вон, хлебни – глядишь, поможет. Воплощённым, видать, скучно стало, вот они, блин, и понапридумывали. Интересным людям – интересные задания!
Ушёл Толя домой без настроения. Оптимизма Михалыча он не разделял.
Подошёл к остановке, постоял. Накрапывал дождь. В голове непрерывно вертелись строки стихотворения, прекратить это Толя уже не мог. Вдруг мысли прервались чем-то странным. Толя вздрогнул и уставился на столб – там белело одинокое объявление. «КИДАЛОВО», – гласило оно большими буквами, ниже – номер телефона. Толя моргнул, присмотрелся. Да нет же, там написано «РАБОТА». Что за дела?
Подошёл троллейбус, почти пустой, Толя оглянулся ещё раз, прочёл: «РАБОТА», пожал плечами и шагнул в салон. Троллейбус тронулся, Толя постоял недоумённо, держась за поручень. Постепенно мысли вернулись к зверям и стрелку.
– Эй, задумчивый, – прервал размышления насмешливый голос, – проезд оплачиваем! Давай, доставай из широких штанин.
Толя протянул весёлой кондукторше монеты, а когда она отошла, посмотрел вслед и застыл с билетом в руке. «Из широких штанин… Хм… Это Маяковский… В сердце стрелок… Маяковский… Маяковский! – чуть не заорал вслух. – Неужели это оно?»
Да, Толя знал, что Маяковский выстрелил себе в сердце. Едва ли стоит этому удивляться. Культурный уровень кладовщика не обязательно низок, в кладовщики разные люди попадают. Если бы этот факт о Маяковском знал какой-нибудь собственник или управляющий торговым бизнесом, вот это было бы удивительно.
Толя очень обрадовался своей догадке. Тут же, по горячим следам, прокрутил варианты и достаточно быстро понял, при чём тут может быть Маяковский. Это улица! Тем более ответ на загадку не «Маяковский», а «Маяковского». Воодушевлённый, уже подходя к дому, подумал, что все эти строки можно рассмотреть по одной, независимо друг от друга. И тогда… Кого любит Всевышний? Или что? Всех он любит… Может, там церковь есть на Маяковского или дом какой молельный? Завтра же и проверим.
На выходе из лифта озарило: Бог Троицу любит! Точно! Маяковского, три! А!!!
Собрался тут же, не откладывая, бежать по адресу, благо это совсем недалеко, минут двадцать быстрой ходьбы. «В загадке есть ещё про зверей, – подумал Толя, – ну да чёрт с ними, на месте разберёмся». Потом посмотрел в окно и остановился – куда уже идти, на улице темень. Попробовал тут же, на кураже, разобраться и со зверями, но звери ему не дались.
Утром, на работе, Толя с нетерпением ждал вечера. И надеялся, что сегодня Лосев не притащит товар после закрытия, как повадился делать. Но всё сложилось ещё удачнее: к соседям, рыбникам, приехала большая проверка. Комплексная. Рыбную фирму уже с месяц лихорадило, грузчики говорили: руководство разругалось, поставки резко упали. По вечерам и ночам, как при Толе, ничего не разгружали. Наверное, и проверка эта случилась неспроста.
Теперь по комбинату бродила масса народу в костюмах и с папками, арендаторы закрылись и попрятались: хоть проверяющие приехали к рыбакам, могли запросто сунуться и в другие места. Толя тоже закрылся и позвонил Лосеву, тот похвалил и сказал пока не открываться. Было похоже, что всё затянется надолго. В полтретьего Толя снова позвонил, и Лосев разрешил идти домой.
Толя поспешил на улицу Маяковского. Он поехал тем же маршрутом, что и всегда, и вышел на три остановки раньше. Улица Маяковского уходила от дороги в глубь частного сектора. Толя пошагал, глядя по сторонам на дома и заборы разной степени зажиточности. Идти пришлось прилично, в самое начало улицы. Грунтовая дорога, размытая дождями, становилась чем дальше, тем хуже.
Добрался до места, огляделся. На противоположной от дома номер три стороне дворы уже закончились. Там поскрипывали стволами высокие старые тополя, между ними журчала несчастная, замусоренная речка. Дом номер три оказался спрятанным за высоким забором недостроем, как и другие дома в начале улицы. Стройка задумывалась масштабная, этажа на три, но потом что-то у хозяев, видимо, пошло не так, причём уже давненько – торчащая из разрушающихся плит арматура изрядно поржавела. Таблички с названием улицы и номером дома на добротных, но покосившихся воротах не было. Зато имелась другая табличка, о злой собаке. Слово «злая» напечатано коряво, буква «я» отстояла слишком далеко.