— Только такси! — еще раз повторила Вера, выходя из подъезда, и на этот раз Ленка промолчала. — Или ты забыла, куда мы едем?
Хотя первоначальное ее мнение было — не «профуфыкивать» зря деньги, которые можно было потратить на обустройство салона.
Похоже, Ленка постепенно входила во вкус новой жизни. Особенно после того, как Вера утром проделала над ее головой сложный эксперимент и при помощи всевозможных пенок и оттеночных шампуней придала волосам Ленки нежно-рыжий, золотистый тон.
Удивительно, но после этого на лице у Ленки как-то еще заметнее стал чувственный росчерк пухлых губ, загадочно заблестели зеленые глаза.
Но гораздо более трудным делом оказалось убедить Ленку в том, что любое платье до колен поневоле будет делать ее фигуру слишком толстой. Переворошив весь гардероб, пришлось заставить ее нарядиться в длинную, до пола, черную юбку и свободную шелковую блузу с широким вырезом, в которой она сразу сделалась ну прямо-таки величественной дамой.
И теперь эта дама по привычке рвалась втиснуться в переполненный автобус. Ни за что!
Вера и сама чувствовала себя этим вечером в особенно приподнятом настроении.
А началось все со случайного разговора с Ленкой, когда та от нечего делать, томясь в ожидании, когда можно будет после окраски помыть голову и посмотреть, какой получился цвет, взяла у Веры с книжной полки первый попавшийся альбом и начала рассеянно рассматривать репродукции.
— Слушай, — вдруг спросила она, — а вы в детстве на картинки гадали?
— На картинки? Как это? — удивилась Вера. — Хотелось бы знать, на что ты у нас вообще не гадала…
— Да как же? Неужто и на картинки не пробовала? Вот темнота. Мы так играли: берешь любой альбом музейный, вроде этого, и спрашиваешь по кругу: сейчас кто будет? Другой говорит, что, допустим, Ирка Сапожникова, в нашем дворе была одна такая девчонка. Хлоп, открываешь, а там какая-нибудь старушенция скрюченная нарисована.
— Ну и что?
— Смешно же! А вот была умора, вспомнила, — одному пацану, Вер, все время картинка выпадала, где мужик руку костлявую тянет и подписано: «Помоги». Он, кстати, потом у нас вором стал, сел годков на десять. Скажешь, не судьба?
— Она, злодейка.
— А другой мальчишка, Дрюня, помню, один раз даже заплакал. Как сейчас помню, потому что я тогда гадала — и ему какая-то древняя скульптура выпала, у которой руки, ноги и даже пиписька отломаны, только яички видно, и он вот так стоит, как будто что-то кидает… А Ирка Сапожникова к нему тогда привязалась, говорит: покажи, может, у тебя тоже так? Пристала к нему: покажи да покажи, она к нему неравнодушна была. Вот что, сейчас я на тебя тоже погадаю, вспомню детские годы. Погоди, только настроюсь.
Ленка захлопнула том «Истории искусства» и с сосредоточенным видом закатила к потрескавшемуся потолку глаза.
«Чем бы дитя ни тешилось», — подумала про себя Вера, продолжая отглаживать черное вечернее платье, которое особенно подчеркивало ее стройную фигуру.
— Раз, два, три. Кто тут Вера — посмотри! — объявила Ленка, открывая наугад альбом, и вдруг громко взвизгнула: — Ой, мамочки родные!
— Чего там такое? — поинтересовалась Вера, не отрываясь от работы, — она уже гораздо меньше обращала внимания на бесконечные выходки соседки.
— Мамочки, да это же вылитая ты, Вер! — изумилась Ленка. — Никогда бы не поверила, что бывает такое сходство! Это же твой прямо двойник! Гляди сюда — и глаза, и рот, и ноги прямо один к одному сходятся! Вот только у этой волосы длиннее и развеваются. А если ее постричь как тебя, то и не отличишь. Как будто с тебя нарисовали!
— И не говори, с меня, причем еще в пятнадцатом веке, — улыбнулась Вера, заглядывая к подружке через плечо. — Это же «Рождение Венеры» Боттичелли. Видишь, она из пены морской родилась, стоит на раковине…
— Да какая, к шутам, разница, что в пятнадцатом веке, — начала серчать Ленка. — Я тебе точно говорю, Вер, — одно с тобой лицо. Нарочно будут с тебя рисовать, и то так похоже не получится. Вот смотри, если волосы убрать.
И Ленка закрыла ладонью ту часть репродукции, где у Венеры волнистыми прядями развеваются на ветру волосы, еще больше подчеркивая ее рождение из бурной морской стихии.
— Вообще что-то есть. Вот только она Венера, а я Вера. Одного слога не хватает, — согласилась Вера, еще раз посмотрев на репродукцию, которую много раз видела, но никогда прежде не рассматривала с такой автобиографической точки зрения.
— Вот и я про то. Какого-то одного слога не хватает и волос длинных, а все остальное — вылитое. Давай я теперь на себя погадаю, — снова захлопнула книгу Ленка.