— Представляю, как сейчас хорошо на море, — сказала Вера. А про себя подумала: «Вот бы сейчас на море — в любую погоду!»
У Гомера встречается такой эпитет: винно-цветное море.
Что и говорить, февраль в городе, по крайней мере в Саратове, — это настоящее испытание, которое нужно пережить, чтобы потом получить в награду весну и хоть немного тепла, зелени…
— А мне сегодня вовсе ни до чего, — вздохнула Сумятина. — С утра после всех этих переживаний разыгралась ужасная мигрень, буквально места себе нигде не нахожу. Какие тут могут быть косметички, когда охота в петлю? Сама видишь, на кого я похожа. И пусть, пусть… Чем хуже, тем лучше.
Юлия Семеновна сегодня действительно выглядела неважно. Цыганские волосы, которыми она так темпераментно встряхивала в ресторане, сейчас были спрятаны под странное сооружение на голове, типа чалмы из полотенца, и от этого все черты немолодого лица женщины выглядели чересчур заостренными, резкими.
А черные стрелки на глазах и неровно обведенные, по всей видимости, дрожащей рукой, карандашом губы придавали ее лицу какое-то особенно болезненное, исступленное выражение и поневоле делали Юлию Семеновну похожей на несчастную восточную рабыню.
Вера в очередной раз подумала о том, как все-таки несколько росчерков карандаша и умело подобранные тона могут полностью менять выражение человеческого лица. Тайна какая-то…
И что самое удивительное — вовсе не всегда успех находится в прямой зависимости от количества денег. Альбина, пытаясь изобразить из богатой клиентки эдакую «знойную женщину», Кармен пенсионного возраста, явно в своем рвении теряла всякое чувство меры. Не нужно было быть большим профессионалом, чтобы увидеть это с первого взгляда.
— Значит, мы сейчас работать не будем? — переспросила Вера удивленно.
Первая клиентка, оказывается, вовсе не нуждалась ни в каких услугах. Странно, но почему же она тогда ее так ждала, вспоминала? Неужели и впрямь бедняжке поговорить не с кем?
— Дело вот в чем, — начала теперь говорить более деловым тоном госпожа Сумятина. — У дочери моей лучшей подруги — увы, сейчас мы вынуждены общаться только по телефону! — послезавтра свадьба, и я пообещала, что беру на себя услуги визажиста, естественно, подразумевая Альбину. И вот она откалывает так некстати такой номер. Теперь понятно? Но ты ведь тоже сможешь сделать невесте хорошенький свадебный макияж?
— Конечно, — кивнула Вера, вспоминая, что во всех пособиях, которые она видела, свадебный макияж считается самым простым: побольше светлых, воздушных тонов, губы в виде нежных лепестков роз…
И потом — ведь свадьба будет только послезавтра, а значит, впереди еще целая вечность, за которую можно научиться всему, что только понадобится.
— Дело в том, что если я не сдержу обещания, то после вчерашнего Ирина точно подумает, что я тоже заодно с ними, с этими… Боже, знали бы они, чего меня лишили… Кого-то еще черт несет, — прервала Юлия Семеновна свой сумбурный рассказ, услышав звонок в дверь и поспешив открывать.
Пока она с кем-то, кого принес черт, разговаривала в коридоре, Вера с интересом огляделась вокруг.
Светлая мебель и двери из какого-то пластика, немецкие обои на стенах, картины в помпезных рамах — и все же жилище этих безбедно живущих людей казалось почему-то слишком неуютным, холодным. Хотелось как можно скорее убежать домой, к родным стенам в трещинах.
— Смотри не вздумай уходить, не оставляй меня с ним наедине, — быстро шепнула Юлия Семеновна, уловив желание Веры, а вслух громко сказала: — Сейчас я принесу кофе, ведь сегодня такая промозглая, сырая погода!
— Ты же знаешь, что я не пью кофе, но всякий раз зачем-то говоришь одно и то же, — сердито буркнул, заходя в комнату, незнакомый старик — очень высокий и неестественно худой. — Ничего мне не надо. Я ненадолго, даже не буду раздеваться.
От старика почему-то было трудно оторвать взгляд. Он был одет в элегантную меховую кепку с козырьком и длинное черное пальто, а в руке держал старинную трость с красивым резным набалдашником.
Старик стоял неестественно прямо — про таких в народе говорят: «как кол проглотил» — и казался преисполненным чувства собственного достоинства и даже величия. Он был совершенно не похож на нынешних пенсионеров, которых совершенно забила нужда, умеющая напрочь стирать с лиц «необщее выраженье».
«Иностранец он, что ли? — подумала Вера. — Или — артист? Но сейчас таких и во МХАТе не найдешь…»