Трамвай остановился, и Вера машинально втянула голову в плечи. Именно сейчас, когда многие пассажиры покидали вагон, у преследователя была оптимальная возможность успеть нажать на спуск, выскочить и навсегда скрыться в непроглядной тьме.
Нет, двери снова со скрипом закрылись, и Вера все же не выдержала, оглянулась. Кто из этих людей сейчас за ней охотится? Тот парень в пижонской, не по погоде, кепке? Толстяк с добродушным на вид лицом?
Она снова закрылась газетой, словно тонкая бумага могла послужить ей броней, и беспомощно заскользила глазами по рекламным объявлениям, задерживаясь взглядом на тех призывах, где рекламировались игрушки.
«Антошка ждет меня дома, — снова вспомнила Вера. — А вдруг я его никогда больше не увижу?»
Газетная полоса была сплошь составлена из разнокалиберных рекламных объявлений, и теперь Вера тупо разглядывала три крупных буквы в рамочке — «ГСМ» и рядом цену этого самого «ГСМ». Подразумевалось, что все знают, о чем идет речь. Но она почему-то не знала. А что такое, к примеру, шпон, кардиганы, интерфейс, щетинистое покрытие, тик матрацный, амтел в ассортименте стоимостью пять восемьдесят три, какая-то дося, пьедестал за восемьдесят? Люди, что все это значит?
«Фирма продает мотопомпу и газонную траву». Неужели даже и траву?
«Наращивание ногтей». Антошка бы точно спросил: «Мама, а кому могут понадобиться лишние ногти?» Он и свои-то собственные терпеть не мог подстригать.
Дальше, столбец за столбцом, следовало перечисление продуктов питания и цен для оптовиков.
…Рис, гречка, горох, пшено, соль, сахар…
Кстати, а куда она едет? Ведь она нарочно не вышла на своей остановке. А вдруг на кольце водитель заставит всех выйти? А в трамвае к тому времени окажется только она, преследователь да пара старушек.
…Водка, портвейн, греческие коньячные напитки «Ника», «Сократис», «Александер»…
Веру даже передернуло: Александр! Точнее, «Александер», с ударением на последнем слоге. Как он вместе с Сократом умудрился затесаться среди мешков с крупой?
Вера вспомнила гадкий вкус дешевого псевдоконьяка, который ей однажды пришлось попробовать, — бр-р-р, хуже гадости и придумать невозможно. Но почему-то именно эти так называемые греческие «коньяки» под разными античными названиями были одним из самых популярных напитков во время учительских застолий. Из-за цены, конечно. И потому, что бутылка и коробка красивые — как настоящие.
А может быть, все бросить и вернуться в школу? Ох, что делать?
Трамвай снова остановился, несколько человек вышли, дверь вот-вот должна была закрыться.
Не раздумывая больше ни минуты, Вера вскочила с места и, подтолкнув по пути какую-то девушку, выпрыгнула в открытую дверь и сразу же бросилась прямо через дорогу, побежала по сугробам к ближайшим домам. Она была уверена, что через минуту трамвай остановится, за ее спиной послышатся крики и тот, кто послан по ее душу, бросится за ней в след. Но трамвай не остановился, а с равнодушным дребезжанием покатил дальше, в темноту.
«Неужели мне все это только показалось? — поразилась Вера, останавливаясь посреди сугробов и с трудом переводя дух. — Да нет, быть не может…»
Она подняла руку и остановила такси, мечтая только об одном: как можно скорее добраться домой. Но нервы все равно были на пределе.
Войдя в темный подъезд (опять кто-то выкрутил все лампочки!), Вера буквально кожей почувствовала, что там, на площадке между этажами, кто-то топтался, слегка кашлянул. Не иначе ее кто-то здесь поджидал.
«Убью! — вдруг отчетливо подумала Вера. — Не дай Бог что-нибудь с Антошкой. Всех убью. А самого первого — Марка».
Увы, сейчас у нее не было с собой не то что никакого оружия, но даже газового баллончика. Вера нерешительно остановилась возле двери Ленки. Подниматься выше было страшно.
«Ленке нужно позвонить», — пронеслось у нее в голове, и она положила палец на кнопку звонка своих нижних соседей. А потом вспомнила, что ведь Ленка сидит сейчас у нее дома и караулит Антошку, значит, за дверью никого нет. Да и окна в ее квартире были темными. А если что-то случилось дома у Веры, то Ленке тоже все это пришлось пережить.
— Эй, кто там есть? — крикнула Вера громовым голосом. — Выходи, а то стрелять буду!
— Это я-я-я, Ив-ив-ив… — услышала она заикающийся, знакомый голос Ивана Ивановича Вечкина.
— Боже, что… вы там делаете? — чуть не выругалась Вера. — Вы меня кошмар как напугали.