— Сейчас тогда мы с тобой вдвоем пировать будем. Смотри, чего я тут накупила. Даже вот этих, мохнатеньких.
— Киви, — удивилась Вера, заглядывая в пакет, по-летнему пахнущий земляникой. — Смотри, как много!
— Почему-то Павлик по этим киви прямо с ума сходит. Говорит, что они — овощи жизни и нужно хотя бы по одной штуке каждый день съедать, чтобы быстро от нашей экологии не окочуриться. Но мне бананы все равно больше нравятся.
— Оставь тогда человеку.
— Интересное кино: а нам с тобой что, разве жить неохота? И вообще, Вер, давай про него пока не будем больше, — грозно нахмурилась Ленка. — Не судьба сегодня свидеться — значит, не судьба. Она все, злодейка… А он у меня правильный попался, за здоровьем следит. Или, может, передо мной спектакли гоняет?
И с серьезным видом Ленка принялась тасовать карты, предварительно как следует поплевав на пальцы.
— Свечку бы зажечь. Свет у тебя какой-то дурацкий — отвлекает, — попросила она Веру, с любовью глядя на замусоленную колоду. — На этих картах еще моя бабка гадала, покойница. Увидишь, здесь у одного короля кое-что подрисовано — это она на своего деда — кобеля гуленого так сильно злилась, что не сдержалась.
Вера послушно зажгла свечу в красивом керамическом подсвечнике — хорошо, что сегодня повкалывала, зато многие нужные вещи сразу же нашлись.
Что-то шепотом считая и приговаривая, Ленка долго раскладывала перед собой колоду то в одном, то в другом порядке и вдруг резко, с ошарашенным видом, откинулась на спинку стула:
— Во даешь! Ну ты, Вер, даешь!
— А что там такое? — невольно заинтересовалась Вера, которой просто сейчас нравилось сидеть в полутьме, есть фрукты, рассматривать колебания теней на непривычно высоком потолке. Она и трещин-то наверху никаких не замечала!
Каким-то образом к ней по каплям возвращалось ощущение если еще не покоя, то смутного довольства жизнью, порядком подзабытое и приятное. Сейчас Вера испытывала прямо-таки настоящую нежность к своей сумасбродной, доброй и щедрой соседке.
Но сейчас Ленка в упор, как прокурор, смотрела на нее большими глазами, которые в темноте казались черными.
— Вот смотри сама, — торжественно показала она на свой расклад. — Ты у меня, Вер, крестовая дама, и твой мужик бывший соответственно тоже крести. Так? Значит, здесь у вас выпадает разлука, случайные встречи в казенных домах и его бубновый интерес, то есть новая его мадамочка…
— Да ты же просто все знаешь!
— А если бы и не знала? Гляди сама — на крестового короля одни бубны ложатся: тут тебе и бубновый интерес, и бубновая дорожка. Они ехать, что ли, куда-то намылились?
— В Туапсе, вроде бы он говорил… У Сергея там родители.
— Я про то и говорю. А теперь смотри дальше: черным по белому написано, что откуда-то тебе привалит богатство — раз! И не просто там какая-то мелочь, а о-го-го! Потом вдруг король пиковый, главный сердцеед, появляется, и у тебя с ним выходит любовь. Но тебе, Вер, нужно вести себя с ним осторожно…
— Это тот, у которого подрисовано?
— Хватит смеяться, глядим дальше. Бац — чья-то смерть. Погоди, или, Вер, наоборот, свадьба? Но все равно, для тебя это снова к хорошему, опять к большим деньгам. Нет, ну ты, Вер, только посмотри! Я, сколько ни гадала, сроду не видела, чтобы у кого-нибудь такие карты выпадали! Будешь нарочно подтасовывать — ни за что не получится, — взволнованно бормотала Ленка.
— Хотелось бы, конечно, верить, — сказала Вера уклончиво, чтобы не слишком расстраивать гадалку своим скепсисом. — Особенно в богатство.
— Хочешь — верь, хочешь — не верь, от тебя уже все равно ничего не зависит. Тут все как есть написано, — сделала вывод Ленка, собирая карты. — Эх, мне бы хоть разочек вполовину этого выпало. Счастливая ты все же, Вер.
— Точно. Девать счастье некуда.
— Может, я и правда слишком мало тогда дала? Цыганочке той глазастой. Беременная все же, и чего я, идиотка, пожадилась? — снова вспомнила о своей истории Ленка. — Эх, пойду Павлу в театр звонить. Злосчастная все же моя житуха, и сроду так, Вер, у меня в любви.
— Погоди, ну почему ты вдруг так резко решила?
— А как я в таком виде буду? Ты же видишь, Вер, — у меня не волосы, а мочалка на голове. А мою химию цыгане сейчас, наверное, пропивают. Им-то хорошо, они и так, подлюки, кучерявые.
— Но тогда ведь ты ему и так, без парикмахерской, понравилась, — не отставала Вера. — Что изменилось-то? Вымоешь голову, сделаешь как было…
— Нет уж, лучше тогда никак, — покачала головой Ленка. — Понимаешь, Вер, я ведь хочу не на одну только ночь, а на всю жизнь, чтобы он в меня влюбился без памяти. И потом, я посмотрела, какие у них там в театре фифы отборные ходят — одна другой лучше, что артистки, что зрительницы. И тут, значит, я рядом, такая чувырла. Здрасьте вам с кисточкой!