Жили всё в той же Ялте, в гостинице. Когда выехали поздним вечером на машине из Севастополя, обнаружили, что закончились сигареты. Водитель из местных знал, куда нужно заехать. Чуть в стороне от трассы (и, кстати, неподалёку от знаменитой Сапун-горы, где когда-то советские войска держали оборону на подступах к Севастополю), в красивейшем высоком месте, откуда открывается замечательная крымская панорама вплоть до засекреченной в те времена (из-за подземного завода по ремонту подводных лодок) Балаклавы, находится хорошо известный всем таксистам ресторан «Шайба». Название сначала было «народным», потом стало и официальным, но всё-таки оно не совсем точное: поскольку здание напоминает по форме скорее многогранник, чем круг, было бы лучше назвать его не «шайбой», а «гайкой». Местные заезжали в «Шайбу» не только за сигаретами, но и, например, за свежей бараниной, которую там с чёрного хода продавали «своим людям» баснословно дёшево: десять рублей за ведро (магазинная цена мяса колебалась тогда от двух до трёх рублей, да только не было его в магазинах). Но нашим путешественникам баранина была ни к чему, они были сыты тёплым приёмом севастопольских студентов, приятно удививших Визбора подробным знанием его творчества и устроивших ему и его друзьям импровизированный ужин — без деликатесов и скатертей, на газетах, зато по-настоящему тёплый. А покупка сигарет — дело нескольких секунд. Но… уйти из «Шайбы» быстро не получилось.
В холодном, будто нетопленом зале (хоть и крымский, а всё-таки январь), где почти не было посетителей, звучала живая музыка. Какой-то парень играл на гитаре и пел по-английски. Играл великолепно. Визбор, с его тонким музыкальным слухом и отменным знанием современной музыки — джазовой, гитарной, эстрадной, — сразу это понял и оценил. Он в изумлении застыл с купленной пачкой сигарет в руке. И вместо того чтобы тотчас сесть опять в машину и ехать себе дальше по вечерней приморской трассе в Ялту, компания осталась в ресторане и просидела почти до закрытия. Визбор весь вечер слушал музыку. Парень тоже почувствовал особый интерес к себе и стал петь как бы для гостя. Наверное, и для него эта случайная встреча оказалась событием. Узнал ли он того, кто так вдохновенно его слушал?..
Уже за полночь вернулись в ялтинскую гостиницу, на следующий день друзья отправились в город, но Визбор никуда не пошёл, сидел в номере, писал песню под названием «Одинокий гитарист». Она имеет авторскую датировку: 18–19 января. Значит, встреча в «Шайбе» произошла, скорее всего, 17-го, в воскресенье.
Действительно ли музыкант играл Генделя или имя классика пришлось впору самому автору песни, к этому композитору явно неравнодушному («Разрывает „Спидолу“ Гендель, / С автоматов капает лёд», — пел он ещё в 1963 году в песне «Десантники слушают музыку», неожиданно «соединяя» классическое искусство с армейским бытом и современной радиотехникой), — теперь сказать трудно. Но суть новой песни не сводилась, конечно, к дорожной зарисовке. Главное звучало дальше:
Чтобы вполне оценить эту песню, нужно представлять себе, как вообще понималось «назначение искусства» в советское время. Писатель, художник, музыкант — все должны были участвовать «в деле строительства коммунизма», воспевать рабочий класс, великие стройки и пр., и пр. Как на этом фоне нестандартен Визбор! Он не отказывается от присущей ему — даже в разговоре об очень серьёзных вещах — лёгкой иронии (своеобразное и неожиданное, почти житейское, поэтическое понимание «христианской идеи»). Но при этом произносит слова, которые невозможно представить на страницах тогдашних книг и журналов, на концертных площадках, где благостно провозглашался счастливый оптимизм советских людей, где звучало победительное «Завтра будет лучше, чем вчера» (это слова популярной в ту пору песни популярного композитора). Так вот, Визбор поёт совсем иное: «…C этим веком наш роман / Бессердечен и нечист». А далее следует поразительный финальный прорыв: «Но спасает нас в ночи / От позорного безверья…» Позорное безверье! И это пишет человек, живущий «в стране победившего атеизма»… Впрочем, в смелости и непредвзятости его обращения с такими мотивами мы убеждались уже не однажды.