В финальном матче кубка шестьдесят шестого года мы встретились с новым чемпионом.
Мы очень надеялись собраться, как следует, на игру с киевлянами, В конце концов мы же выиграли у них, когда выступали на своем поле. А финал ведь тоже в Москве.
Кубок мы не выиграли.
Я потом всю ночь не спал, Ставил раз за разом на проигрыватель одну и ту же пластинку. Гуляев пел «Черемшину». А я вспоминал — и не мог никак успокоиться — один момент игры, когда при счете 0:1 мы со Щербаковым выходили вдвоем против Соснихина. Я показал Соснихину, что отдам Щербакову, а Соснихин угадал, что я мяч не отдам. И выбил у меня мяч на угловой. А отдай я действительно Щербакову — он бы вышел один на один. Про чемпионат мира, который я по телевизору смотрел, мне грустно рассказывать.
Это уже третий мировой чемпионат, в котором мог бы я участвовать, — и вот снова не участвовал.
А ведь мог я пригодиться сборной — в шестьдесят шестом году еще мог. Пусть и обвинят меня сейчас, с опозданием, за самонадеянность, но вдруг, но, может быть, меня и не хватало в Англии.
На замечательный газон «Уэмбли» я через год в майке сборной все же вышел. Вместе с теми, кто стал здесь бронзовым призером, с тем же Игорем Численко, не удали которого судьи с поля в матче с ФРГ, неизвестно еще, чем бы все закончилось. Была уже поздняя осень. Мы сыграли с хозяевами поля — чемпионами мира 2:2 (оба гола Численко и забил).
Как-то нас всей командой пригласили на научно-популярную студию смотреть английскую документальную картину «Гол» про лондонский чемпионат. Я смотрел в цвете и на большом экране то, что уже видел по телевизору: как бьют беспощадно по ногам Пеле, как за влетевшим в сетку мячом вбегает Эйсебио и уносит мяч в центр, чтобы поскорее следующий гол забить… И все вспоминал, как сам я играл на «Уэмбли», — только с опозданием непоправимым…
Первая международная игра за рубежом, в которой я участвовал после такого перерыва, была очень ответственной.
Во-первых, Кубок европейских чемпионов — турнир для наших клубов непривычный. Во-вторых… да нет, тоже, конечно, во-первых, — «Интер». Итальянский «Интернационале» (Милан) — одна из сильнейших европейских команд.
Вот как раз после этой игры против московского «Динамо», когда Валентин Иванов оказался в запасе, за кулисами стадиона появился господин с несколько смещенным по-боксерски носом — Эленио Эррера, творец системы эшелонированной обороны «каттеначчио», тренер «Интера», приехавший взглянуть на будущего противника.
Одни итальянский журналист писал, что «такого международного опыта, каким обладают игроки «Интера», нет ни у одного другого клуба в мире».
Когда в составе у противника такие именитые игроки, как Факетти, Бургиич, Жаир, Суарес, Корсо, всегда не по себе.
Тут уж чистая психология. И вопрос: как это напряжение снять? По опыту знаешь, конечно, паниковать не стоит. И слушать не стоит тех, кто все эти громкие имена на разные лады произносил… Помню, как перед игрой с ФРГ в пятьдесят четвертом году нам тоже твердили: Фриц Вальтер, Фриц Вальтер. Он тогда действительно красавцем был. И сыграл лучше еще, чем ожидали, — мяч у него не могли отобрать, приставленный к нему полузащитник только бегал за ним по пятам. Но в итоге-то не проиграли, победили, переломили ход игры в середине — и никакой Фриц Вальтер не спас. Так какой же резон самим себя пугать чужой славой?
Конечно, перед игрой с «Интером» мы понервничали. От гипноза имен избавиться полностью не сумели. Главное, переживали, что с нашей стороны никаких современных знаменитостей нет, кроме Воронина. Он на мировом чемпионате между прочим, до игры с Италией вызывал у наших тренеров определенные сомнения, его и выставлять на эту игру не собирались сначала. Но именно он против итальянцев сыграл здорово — и дальше пошло. Мы на него очень надеялись, когда выходили против «Интера». И он не подвел. Хотя досадно получилось, что единственный мяч в наши ворота, все решивший, влетел от Маццолы, задев Воронина.
А наш гол — Володя Бреднев отлично под перекладину пробил — не засчитали. Мяч от перекладины рикошетом за линию ворот отскочил, но судья Ченгер этого не захотел увидеть.
Очень, конечно, обидно. Гол этот Бреднев на четырнадцатой минуте забил. Мы уже успокоились, заиграли по- своему. Первый тайм с нашим преимуществом прошел. Потом журналист, который про опыт игроков «Интера» писал, отметил, что мы заставили «Интер» играть по своим нотам.
Мы вышли играть с «Интером», договорившись, что будем биться до конца. И бились. Но счастья, удачи нам в Милане не хватило.
В ответной игре в Москве у нас, как это ни странно, меньше было шансов. Команды уже хорошо знали друг друга. И более опытными были итальянцы. К тому же «Интер» техничнее в целом, чем «Торпедо». Кроме нас двоих с Ворониным, все уступали в технике итальянским игрокам.
Защита «Интера» сыграла очень грамотно.
У нас же без Денисова (его заменил Щербаков) не получалось сильной атаки. Защитников «Интера» без выдумки не пройдешь. До сих пор думаю, что сыграй мы и в Москве вместе с Валей, мы бы разобрались в ситуации и забили им гол.
Мне передавали, что Эррера сказал про меня: «Стрельцова трудно разгадать нашим защитникам, но для партнеров он тоже загадка».
Да нет, к тому времени, мне кажется, понимание у нас уже установилось. Может быть, просто не всем все удавалось исполнить технически? Правда, случалось: я иду назад и готов пяткой отдать мяч вперед, если партнер открылся, а он не открывается, упрощает итальянским защитникам задачу.
В Москве сыграли 0:0. Из кубка выбыли.
Но особенно ругать нас не за что. Выглядели мы достойно. Не стоит забывать, что сезон шестьдесят шестого года для «Торпедо» не из лучших.
Правда, в следующем сезоне дела наши не только не улучшились, а, напротив, стали еще хуже.
С шестого места мы скатились на двенадцатое.
Сезон шестьдесят седьмого года следует, наверное, посчитать удачным для меня — я играл за сборную, в референдуме журналистов меня назвали лучшим футболистом года.
Но поиск партнера в атаке для меня продолжался — продолжался он, впрочем, до последнего дня моего в большом футболе.
Это совсем не значит, что среди пришедших в «Торпедо» мастеров не было способных игроков — и опытных, и молодых.
Все наши молодые, пожалуй, подходили «Торпедо». Но как-то так получалось, что подходили они короткое время — долгой жизни в команде у них не складывалось. Может быть, не только их в том вина. Готов и себя обвинить — возможно, что играть со мной не всегда легко и удобно. Педагогическая работа увлекла меня позднее, когда я уже перестал играть. Но в общении с партнерами я всегда старался быть терпеливым, не давать воли раздражению. Всегда помнил, сколько ошибался сам. И мне казалось — партнеры не бывали на меня в обиде.
Однако факт остается фактом — никто из появившихся в команде на том этапе, когда я снова в ней играл, не задержался в «Торпедо».
В шестьдесят седьмом году нас опять стал тренировать Николай Петрович Морозов. Наш вроде бы, торпедовский, человек, всего год назад руководивший сборной на мировом чемпионате, он на этот раз, по-моему, пришел к нам без четкой программы, без обычной своей уверенности. Мне показалось, что требует он от нас на тренировках недостаточно, но судить мне было трудно — меня он хорошо знал, доверял моей самостоятельности, щадил меня, может быть, за возраст, как когда то за молодость. Однако торпедовцам нового набора (в тот год в команду пришло довольно много игроков) нагрузок тренировочных явно недоставало — это не только мое мнение. После перерыва, вызванного травмой, в том сезоне я поделился с Бредневым сомнениями: хватит ли меня на трехразовые тренировки. Он сказал: «Не бойся. Так и шесть раз в день можно тренироваться».
Правда, Володя Бреднев был работягой. Он действовал в игре, как челнок. Денисов, например, назад после атаки не спешит вернуться, а Володька и после рывка идет назад и честно отработает в защите. Без таких, как он, команда не может существовать. Но такой игрок обычно и без подсказки знает, сколько труда надо положить для соответствующей физической подготовки.