О, да, я забыла упомянуть его щетину?
Легкая щетина покрывала его подбородок и щеки – темная и искрящаяся, колючая и шелковая, аппетитная и зловещая. Она привлекала мое внимание всю ночь.
И я только что сделала первый шаг.
Фейерверк, достойный 4-го июля над Гудзоном, разразился всего лишь из-за одного поцелуя в щеку.
- Я рада, что попробовал. Ты справился, - это все, что я сказала, поглаживая большим пальцем его ладонь.
Янтарь обжег мой желудок, добираясь, чтобы согреть, до груди прямо в сердце. Какими были на вкус его губы? Я отчаянно хотела это узнать, но была недостаточно смелой, чтобы решиться на этот шаг. Или была?
Хотел ли он?
Его пальцы крепко сжали мою руку. – Да? Я имею в виду, что хотел бы, чтобы это было правдой, я надеялся об этом всю ночь. Каждый раз, когда ты позволяла мне себя касаться, моя уверенность немного возрастала и… боже, слушай, я становлюсь болтливым, как девушка из Инстаграмма.
- Мне немного не по себе, Лэй, но я чувствую, что это правильнее, чем что-либо другое.
- Дело ведь не в том, что я попался под руку, так ведь?
Он сглотнул комок страха, и я увидела, как дернулось его Адамово яблоко.
Я покачала головой. Не так… я верила, что это не так. Я никогда не хотела осесть. Вплоть до этого момента.
Ухмыляясь, он наклонился вперед и пробормотал мне в ухо. – Тогда нам нужен торт.
- Торт? Ты серьезно?
- Серьезно.
- Хорошо, если мы собираемся погулять, и мне придется пробежать кучу дополнительных миль завтра утром, чтобы скинуть все это, то, как насчет мороженого в рожке? Ты их видел – грузовики ездят по всему Центральному парку? Лучшее мороженое в Америке, и дешевое.
Это было мое самое любимое лакомство, особенно в жаркий день после долгого, долгого, долгого бега. Того, когда намеревался пробежать 10 миль, но закончил на 12, потому что это было весело. Хотя, не после свидания.
- Заметано. Позволь мне попросить чек, и мы уйдем отсюда.
Лэйтон перехватил внимание официанта, заплатил и, встав, снова положил руку мне на спину, выводя из ресторана.
Пробравшись через дверь в теплую ночь Нью-Йорка к небоскребам, которые возвышались над нами, когда мы гуляли по Южному Центральному парку.
- Итак, это стоит того? – спросил он. – Это мороженое?
Смех Лэйтона эхом разнесся по улице, и я захотела спрятать его ото всех, кто, возможно, сейчас услышал его. Я чувствовала странное собственничество, желая сохранить эту доброту лишь для себя.
- Оно чертовски хорошее. Идем. – Я потянула его за футболку, сворачивая за угол. Гул грузовика был громче, чем движение автомобилей, цоканье лошадей и вечерних бегунов, проносящихся мимо нас, и это было 100% удовольствие.
- Два рожка, пожалуйста, - сказала я парню за прилавком, вытаскивая кошелек из сумки.
- Эй. – Лэйтон остановил мою руку. – Я не такой парень. Не из серии «Каждый платит за себя».
Я вытащила двадцатку. – Ну, а я такая. Кроме того, какая я была бы хозяйка Нью-Йорка, если бы не могла позволить себе купить для тебя угощение у уличного торговца?
Я лизнула мороженое из своего рожка и застонала, когда сливочная прохлада скользнула мне в горло прежде, чем я могла бы изменить своим желаниям.
- Если это так вкусно, то я больше не могу ждать. – Язык Лэйтона показался между его раскрытых губ, чтобы лизнуть мороженое, снова заворожив меня.
- Хочешь прогуляться? – спросил он меня, пока я пыталась спрятать свои чувства и вытащить из сумки легкий свитер.
Дрожь от холодного мороженого и жгучего тепла пробежала между нами. Я просунула руку в один рукав, пока поедала мороженое, а потом просунула и вторую. Это было далеко не гламурно и не соблазнительно, но так никогда не было с Лэйтоном.
С ним я становилась неловкой девочкой, которая пыталась прыгнуть выше своей головы, но боялась признаться в этом.
Мы поднялись по Южному Центральному парку до Колумбус-Серкл и остановились, доедая мороженое и обмениваясь историями. Почему-то мы застряли на теме аллергии на арахис, думаю, это из-за продавцов орехов на улице и из-за разных людей, которые, как мы знали, страдают этим недугом. Мы согласились с тем, что это все было серьезно, и предлагать арахис на борту самолета не лучшая идея.
Впрочем, мы не были родителями, так что мы, черт возьми, об этом знали? Честно говоря, это были беззлобные шутки, но в них был смысл только потому, что для нас они имели значение. Мы болтали как пара со стажем о планах на будущее и о детях с аллергией.
На Колумбус-Серкл я остановилась перед Тайм-Уорнер-Центром. – Уверена, ты остановился здесь.
- Верно.
Мы стояли в молчании, не смеясь больше над арахисом и длинными рожками для мороженого, которыми были заняты наши руки. После неловкого момента, он нарушил молчание.