Она замолчала и казалась взволнованной. – Боже, я даже не знаю, о чем вообще говорю. Тем не менее, ты заставил меня чувствовать себя неполноценной. И это так.
Что? Она что, сошла с ума? Чарли всегда превосходна, несмотря ни на что. Она желанна, умна и сексуальна. В конце концов, прошло восемь месяцев со дня нашей последней встречи, и она решила полностью загубить себя. Никаких разговоров, хватит.
Разве не этого я жаждал?
– Ты слишком много думаешь, Чарли. Жизнь – это не только редактура, где все разложено по полочкам. Это как сборник песен, квинтэссенция самых лучших хитов, некоторые из них медленные, другие быстрые. Одни песни ты не любишь, но смешиваясь с другими, они создают отличный альбом. Все дело в расположении.
Чарли вздохнула и серьезно посмотрела на меня. – Я бы хотела, чтобы ты знал – ты был мне нужен такой, какой ты есть. Но я не могла выразить это так, чтобы не выглядело грубо или ужасно. А сейчас ты здесь и так изменился, что я никогда не смогу с этим смириться. Я не могу объяснить тебе, что чувствую и как мучилась, не выходя с тобой на связь. Все, что бы я ни сказала, было бы ложью.
Она заправила волосы за ухо, и я заметил кое-что еще новое.
Прямо за мочкой ее уха на гладкой коже шеи была маленькая татуировка. Символ. Я не мог сосредоточиться на этой мысли, потому что впервые за эти месяцы я, наконец, смог дышать. Одно слово – мучилась – и мне стало так легко вдыхать воздух.
Она мучилась из-за меня, и если это должно было принести за собой неловкость и стыд, то не принесло. Какое-то извращенное чувство гордости накрыло меня при мысли, что она думала обо мне.
– Услышанное должно было улучшить мое настроение, серьезно. Настолько улучшить, что ты даже и не предполагаешь. – Хоть я и не мог взвалить всю вину на ее плечи. – Все это не только твоя вина. Мне нужно было измениться, поэтому я начал со своей внешности, но не с самого себя. Я все еще тот счастливый Лэйтон. Счастливее и здоровее, правда, но тот же.
Чарли уставилась в свой стакан. – Ну, мне было плохо на работе, которую я не любила, к тому же была одержима внешностью. Теперь я занимаюсь тем, что мне нравится, – медленно произнесла она, а затем посмотрела на меня. – Многое из этих изменений связано с тобой.
– О, да?
– Я поехала домой, сразу же, как сбежала из отеля, и провела два дня в постели. Никакого бега, никаких упражнений. Никаких пьянок с друзьями. Просто работала в постели и думала. Я превратила себя в оболочку, встала на путь к самоуничтожению. Я ненавидела ту, кем была, и решила измениться.
Она допила свой напиток, а я проглотил остатки пива.
– Хочешь пройти за столик, – спросил я, – так тебе не нужно будет торопиться, и ты мне все расскажешь?
– Эм, ты все еще ешь бургеры? – Ее щеки стали такими же красными, как и ее кашемировый свитер.
– Еще бы. Убью за них. – Я ущипнул ее за щечку. – Я не беспризорник.
Мы встали и попросили столик. Официантка обсмотрела меня с ног до головы тем голодным взглядом, с которым я бы хотел, чтобы Чарли на меня смотрела. Я не стал упускать возможности из-за боязни быть непринятым из-за полноты.
Нам показали угловой столик перед большим окном. На столе в вазе стояла изящная лилия, и Синатра тихо играл на заднем фоне. Официант принес газированную воду и кусочки лимонов и лаймов. Я налил воду в стаканы и отпил из своего, чувствуя, как пузырьки прочищают горло. Оно было забито смесью разочарования и надежды.
– Итак, расскажи мне все. – Сказал я. – Я не видел тебя с прошлого лета. Я хочу услышать все. Твои дни в постели и как ты пошла ко дну, потому что выглядишь сейчас, черт возьми, потрясающе. Не то, чтобы ты выглядела хуже раньше, но чтобы не делала сейчас, ты выглядишь великолепно. – Позволил я себе произнести эти слова.
Чарли глубоко вздохнула и посмотрела на меня. – Ну, мне не хотелось сбегать от тебя, но это было тяжело и слишком для меня. Я ушла из дома, когда мне было 16, бросив школу. Я всегда знала, что не хочу заниматься торговлей, как моя мама, но также мне хотелось страсти и тепла. Дерьмо, я не знала, чего хочу. В твоем гостиничном номере я поняла, что хочу тебя, но была так далека от того, что хотела бы для самой себя. Меня не устраивала моя карьера, и хорошо, ты был не тем человеком, которого я всегда представляла рядом с собой.
Ее волосы отросли. Локоны все еще обрамляли ее лицо, но они стали длиннее и женственнее. На короткий миг мне показалось, что она стала хрупче.