И пить хочется. На ужин были котлеты, ужасно соленые, даже папа жаловался, но тетя Люся отрезала: «Я здесь при чем? Фарш такой».
Митя вспомнил, как мама вертела ручку мясорубки, добавляла потом всякое разное, соль сыпала аккуратненько, по щепоточке, и спросил:
– Вы разве не сами делали фарш?
– Сынок, помолчи, – попросил папа.
А тетя Люся сразу орать:
– Я что тебе тут, разносолы наворачивать буду? Не нравится – ходи голодный.
– Можно я себе хлеба пожарю?
– Еще чего! Потом за тобой сковородку оттирать два часа?!
Папа скривился, но Митю поддержать даже не подумал – и к тетке Люсе, виновато:
– Не обращайте внимания. Переживает малец.
– Да понимаю, конечно, – поджала губы соседка. – Но и мне обидно. Целый день крутишься, а только одни претензии.
Обернулась к Мите, сказала строго:
– Носиться с тобой теперь некому.
– Есть кому! – У Мити сразу слезы из глаз. – Мама скоро поправится! Вернется! И все станет по-старому!
– Конечно, Митя, поправится. – Голос у папы лживый.
А тетка Люська усмехается гнусно.
Почему они все не верят? Мама молодая. Когда «Скорая помощь» приехала, выглядела, будто задремала. Как спящая красавица из фильма. И врач сказал: сердце бьется. Значит, все нормально будет. Тем более мамочка к нему приходит, просит потерпеть, совсем недолго. Обещает: скоро вернется, пирожков любимых ему напечет.
Митя послушно ждет, терпит. Но как же хочется пить после пересоленных котлет! И луна страшная, щурится на него, подмигивает.
Взял мишку Тоби любимого, крепко обнял. Одеялом с головой укрылся. Лето, форточка приоткрыта, ветер рвется, завывает, и еще всякие звуки. Может, ветки скребут по окну, а может, кто страшный лезет. Его любимый пес Арчи во дворе скулит жалобно, а сюда не позовешь, в теплую шерсть носом не зароешься. Тетка Люська сказала сразу: собаку уличную в доме она не потерпит. Хотя он не уличный совсем, а джек-рассел, мама ему мыла лапы, а потом разрешала в кровати спать.
Закутался еще плотнее, забрался под подушку. Но не уютно стало, а только хуже: вдруг чудовище неведомое с улицы уже в спальню прокралось и подбирается к постели, пока он не видит?
К маме бы, да хоть к злой соседке – только под теплый, взрослый, безопасный бочок! Но тетка Люська уже ушла, а к отцу не пойдешь – наругает. Скажет, что нельзя нюнить.
Уткнулся в свалявшуюся шерсть медвежонка Тоби и зарыдал в полный голос. Мама бы давно прибежала. Но папа в гостиной только телевизор погромче сделал.
Данг снова проснулась от того, что плачет ребенок. Два часа ночи. Полная луна смотрит в окно.
Села на кровати, прислушалась. Соседка по комнате посапывает, за обеими стенками тишина. Девочки иногда засиживались, шумели – но не после субботы, когда клиентов сплошной поток, а в воскресенье еще больше будет. Да и рыдал именно малыш, а у них в общаге детей не имелось.
Значит, опять сон.
Злые люди на родине иногда называли ее мангкукулам, черной колдуньей. Но это они от зависти. На самом деле Данг сроду с куклами вуду не баловалась, ни на кого злых заклятий не наводила. Но необычное в ней имелось. Вещие сны видела. Особенно в полнолуние. Мудрая бабушка советовала: никому про дар свой не рассказывать, а то ведь и каменьями могут забить. Но трудно удержаться, если знаешь: в твоих руках чья-то судьба.
До чего жалко мальчонку! Видит ребенка ярко, во всех деталях: худенький, бледный, слезы ручьем. И кто его мама, она знает. Нельзя равнодушно отвернуться. Оставишь ребенка в беде – навек себе карму испортишь.
Были времена, когда Таня Садовникова чуть ли не все выходные проводила в спа-салонах. Любая новинка в Москве появится – сразу на себе тестировать. Массажи самые причудливые, лазеры, водорослями обертывалась, на флоатинге расслаблялась, в капсулы красоты залезала.
Отчим Валерий Петрович над любимой падчерицей посмеивался:
– Будешь у меня самая ухоженная старушка в Москве.
Поначалу Таня вскипала, возмущалась: следить-то за собой надо, а стареть она вообще не собирается.
Но с годами к бесконечному самоусовершенствованию охладела. Лучше утренней пробежки и здорового сна все равно ничего не придумали. А если уж ходишь омолаживаться, то только к проверенным мастерам.
Взять хотя бы ее филиппинскую массажистку – Данг. Не больше минуты по спине проскользят легкие пальчики, и сразу нащупывает проблему. Забитый трицепс. Слегка смещенный позвонок. Воспаленная мышца. Но никакого насилия или болевых ощущений – разминает мягенько, осторожно.
И в общении приятная. Охота Тане поболтать – всегда поддержит беседу. Но если видит, что клиентка не в настроении, работает молча.