Как вторгнуться с убийствами в этот райский мирок? С какой стороны подобраться? Не спросишь же в лоб: «Кто у вас тут самый подозрительный и ненадёжный?» Митя медлил. Попышев словесно разливался. Улова по-прежнему не наблюдалось. В конце концов Олег Евсеевич предложил продолжить беседу в кабинете. Там и устроились.
Попышев болтал что-то о задачах современного художественного творчества, новой идеологии, страстном переживании искусства в новых формах… Сыщик огляделся по сторонам. Ничем не примечательная комната. Тёмно-зелёные полосатые обои, стол, шкаф, пара плюшевых кресел. На стенах порядком утомившие уже картины, в углу аккуратно сложены рамы и холсты. Слева от стола – большой настенный календарь. Репродукция и мартовский табель под ней. «Девочка с персиками». Снова эта проклятая девочка.
Митя, подчинившись спонтанному порыву, вскочил и подошёл ближе.
– Вы позволите?
– Да-да, разумеется, – недоумённо ответил служащий.
Самарин снял календарь со стены. Отличная печать, хорошая бумага. Митя рассеянно пролистнул страницы, пробежал взглядом остальные месяцы. Потом провёл пальцем по оторванным корешкам сверху. Ну да, разумеется – январь и февраль уже прошли.
– Откуда это у вас, Олег Евсеевич?
– Ах это… Наше общество выпустило. Такая традиция. Печатаем и дарим каждый год друзьям и соратникам.
– Всё раздарили? Целых не осталось случайно?
– Пожалуй, найдётся парочка.
Попышев, бормоча, задвигал ящиками стола и в нижнем обнаружил искомое.
– Вот, прошу вас. Примите в дар, от всей души.
Подарок слабо пах типографской краской. Митя прочёл выведенное витиеватым шрифтом на обложке: «Женский портрет глазами русских художников. Календарь Московского художественного общества на 1920 год» и аккуратно отвернул первую страницу.
Январь. «Снегурочка».
Февраль. «Неизвестная».
Таких совпадений не бывает.
Теперь осторожно. Не спугнуть.
Сыщик встал напротив секретаря. Наклонился над столом. Зловеще навис над испуганным человечком и, глядя в глаза и тщательно выговаривая каждое слово, угрожающе спросил:
– КТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ЭТО ПРИДУМАЛ???
– Ох, и напугали вы меня, Дмитрий Александрович! Аж сердце подпрыгнуло. Пощадите, мил-сударь, у меня здоровье и так слабое. Ну и методы у вас, – спустя минуту секретарь всё ещё вытирал платком вспотевшую лысину и нервно пил воду из стакана.
– Вам, Попышев, не следует волноваться, если вы ни в чём не замешаны. Или замешаны?
– Помилуйте, бог с вами. Я человек маленький, моё дело бумаги заполнять. Я и ведать не ведал, что наше объединение может заинтересовать полицию, а тем более Убийственный отдел.
– Убойный. Ладно, давайте к делу. Когда принималось решение выпустить календарь?
– Комитет, управляющий обществом, заседает раз в месяц. Календарь, стало быть, мы начали готовить заранее, в августе. С темой-то сразу определились – у нас все мужчины, ну, вы понимаете. А вот с выбором портретов спор возник. И какой! Два часа бились, препирались. Не могли прийти к единому мнению.
– Но кто-то в итоге выбрал? Председатель?
– Что вы, у нас демократия. Решили тайным голосованием. Поскольку членов комитета как раз двенадцать человек, каждый по одной и выбрал.
– И ни у кого предпочтения не совпали?
– К тому времени уже стало понятно, кто к чему склоняется, так что нет. Бог миловал, и так полдня прозаседали.
– То есть кто именно за кого голосовал – узнать уже невозможно.
– Боюсь, что нет.
– Кто курировал печать, вы?
– Нет, у нас есть подопечный, студент училища Анисим Самокрасов, очень талантливый юноша. Он занимался подбором репродукций и следил, чтобы календари изготовили вовремя.
– Сколько напечатано экземпляров?
– Пятьсот штук.
– Раздали, видимо, почти всё. И кому именно – вы наверняка не знаете.
– Отчего же. – Попышев возмущённо надул и без того пухлые щёки. – Представьте себе, знаю. Вы видели парадную залу? Каждый год в середине декабря мы устраиваем там большой приём. Вот на прошлом рауте и раздали. Список гостей, наверное, попросите? Так у меня есть.
– Это облегчает задачу. Когда следующее заседание вашего комитета?
– Двадцатого марта.