– Товарищ Коваль! – начал с места возмутитель спокойствия. – Как вы прокомментируете последние события в Москве?
– Вы имеете ввиду арест первых лиц государства? – ответил гость из областного центра, не поднимаясь с огромного офисного кресла. – Никакой подробной информации о случившемся у нас нет. Мы расцениваем это, как обычный дворцовый переворот. Антинародный режим перед выборами стремится облагородить свой имидж. Кто стоит за инициаторами переворота – пока совершенно не ясно. Во всяком случае, это не прогрессивные силы. По сделанным заговорщиками заявлениям можно судить, что это квазипатриоты. Нам это стало совершенно ясно после того, как представители Центрального Комитета нашей партии посетили руководителей переворота. В результате часовой беседы нашим руководителям не было предложено ни одной министерской должности в правительстве. По-моему это наглядно свидетельствует, кто на самом деле держит в руках нити переворота… Хотя должен признать, что многие одиозные министры отправлены в отставку. Но это лишь доказывает, что перед выборами режим избавляется от непопулярных лиц, как змея от старой кожи.
Последние слова вызвали дружные аплодисменты. Некоторые даже встали, хлопая в ладоши.
И, может быть, именно от этого очень пронзительным показался крик Артема. Он вскочил с места.
– Неправда! – прокричал Артем.
Все недоуменно повернулись в его сторону.
– Не так все было! – продолжил Артем.
Все в зале, опешив, смотрели на него.
– Вы кто? – наконец спросил Коваль.
– Это сопровождающий Джугашвили, – проговорил первый секретарь горкома.
– Сопровождающий? А почему в зале? Товарищ Джугашвили разве нуждается в сопровождающем?
– Не нуждается! – неожиданно сказал Сталин, поднимаясь с места.
Он надавил рукой на плечо Артема, усадив того, затем вышел из ряда и направился к трибуне.
– Евгений Яковлевич! – громко проговорил секретарь горкома, предварительно заглянув в список гостей. – Вам никто слова не давал.
– Разве? – отреагировал Сталин, подойдя к трибуне. – А мне показалось, что товарищ захотел разъяснений по поводу московских событий. Я, вот, только что оттуда…
– Евгений Яковлевич! – с возмущением сказал первый секретарь горкома. – Вы злоупотребляете авторитетом своего деда…
– Я сам дед и есть… – ответил Сталин.
– Евгений Яковлевич! Займите свое место…
– Не Евгений Яковлевич, а Иосиф Виссарионович…
В зале повисла тишина.
– Кто?! – едва выговорил первый секретарь.
– Сталин!
Генералиссимус так жестко взглянул из-под бровей на первого секретаря, что тот замер с раскрытым ртом.
Несколько секунд все стояли не шелохнувшись.
Наконец, первый секретарь горкома ущипнул себя.
Следом щипки пробежали по всему залу.
– Не теребите себя, – с хмурой усмешкой проговорил Сталин. – Все равно не проснетесь. Уж слишком глубоко и сладко вы спите… Лучше послушайте, что я вам скажу… пока снюсь.
Он оперся о край трибуны, встав так, как стоял на двадцатом съезде.
– Завтра после пробуждения, – продолжил он, – вам будет о чем подумать.
Он еще раз обежал взглядом по присутствующим в зале. Хмурое выражение не сходило с его лица.
– Это что за…? – и здесь он употребил одно грузинское слово, которое в русском языке имеет целый спектр переводов-синонимов – от "свинства" до "проституции".
Однако, несмотря на то, что это было сказано по-грузински, смысл произнесенного дошел до каждого.
– О каком соцсоревновании идет речь?! Я вижу в зале фронтовиков. Вы можете припомнить, чтобы батальоны и дивизии на фронте устраивали соцсоревнование по сводной таблице показателей, кто больше снарядов по врагу выпустит или кто на сколько километров фронт передвинет?…
О каких депутатских успехах в законосочинительстве можно рассуждать?! О каких пробелах в законодательстве вы говорите? Этого режима?! Который, придя к власти, разрушил советское законодательство, и теперь вы помогаете ему делать замену социалистическим законам?!
Почему вместо того, чтобы бороться с режимом, вы встраиваетесь в него? Разве для этого вам отдают свои голоса на выборах? Люди голосуют за коммунистов, чтобы они сменили режим, а не улучшали его. И я не понял, какой значок был у выступавшего депутата.
– Это депутатский значок, – быстро вставил первый секретарь горкома, – его выдают всем депутатам.
– Значок, – проговорил Сталин, – в виде трехцветного флажка, под которым против нашей страны воевали власовцы.
– Это государственный флаг Российской Федерации, – начал оправдываться первый секретарь. – Разве мы можем не подчиняться? Этот значок на статус депутата указывает. Народного избранника. Нам же с народом работать…