Наспех застеленная кровать. Небрежно брошенная на нее женская сорочка, приоткрытый ящик комода с мелочами, которые он изготовил в синтезаторе специально для нее и которые она так любила... и тишина по всему кораблю. Теперь он больше не сомневался в том, что остался один. Чтобы лишний раз убедиться в этом, Танаев обошел каюты Стилена, Бартона и Фавена.
Здесь тоже все выглядело так, словно их обитатели вышли по какому-то неотложному делу и вот-вот должны вернуться... Но он знал, что это не так. И что это он сам, своими руками, или, вернее, своей мыслью, отдал приказ кораблю перейти невидимую, запретную черту... Он не знал, где именно пролегает эта черта, и ему очень захотелось после стольких месяцев раскаленного чужого неба посмотреть на настоящие звезды... И вот он посмотрел на них, лишившись в одно мгновение всех своих друзей, всех, кто был ему близок, всех тех, с кем он привык делить опасности проклятого города... И Карин...
Он снова вернулся в ее каюту, все еще на что-то надеясь. Но здесь было все так же тихо и пусто. И тогда, вместе с отчаянием, он почувствовал глухой протест, постепенно превращавшийся в гнев.
Пусть он виноват в том, что увел корабль за запретную для них черту. Но еще больше виноват тот, кто ее определил! Тот, кто управляет этим миром и устанавливает его законы! Тот, к кому он так стремился через все опасности и преграды, тот, кого называют здесь богом...
Танаев медленно, постепенно собирая в кулак всю волю и решимость, направился к капитанской рубке, натянул на голову мыслешлем, в котором не слишком нуждался, поскольку научился отдавать прямые команды компьютеру корабля, пользуясь своим ментальным полем. Но сейчас он не мог допустить ошибки. Все должно быть проделано абсолютно точно.
— Вниз! Ближе к поверхности спутника! — раздался его неслышимый мыслеприказ, и корабль слегка завибрировал от включившихся тормозных двигателей. Ни влияния инерции, ни изменения ускорения он не ощущал, все это подавлялось совершенными устройствами корабля, разобраться в действии которых у него не было ни необходимости, ни желания.
Корабль точно выполнял все его команды, и это было все, что ему сейчас требовалось.
Когда на экранах вновь появилась узнаваемая поверхность недавно покинутого им небесного тела, он остановил корабль и вновь обошел все каюты, словно надеясь на то, что, пересекая черту в обратном направлении, он сможет вернуть друзей, хотя в глубине души знал, что уже ничего не сможет изменить.
Так и было. Он по-прежнему оставался один в этом огромном металлическом гробу, набитом умнейшей инопланетной техникой сверхцивилизации, для которой он однажды пожертвовал своим человеческим телом и своей человеческой жизнью... Теперь у него было другое тело и другая жизнь, и он никому не позволит изменить ее... Он сел в огромное кресло, принадлежавшее когда-то давно превратившемуся в прах капитану этого корабля, и отдал приказ машинам, которые понимали его так же хорошо, как и своего бывшего хозяина.
— Мне нужна карта с обозначением места, из которого час назад к кораблю пришел энергетический импульс.
— Какой энергии? — уточнил компьютер.
— Любой! Любой известной тебе энергии, способной передаваться на расстоянии, в виде направленного луча, и произведшей воздействие на существа, находившиеся внутри корабля в одиннадцать тридцать по внутреннему времени. — Танаев постарался сформулировать свое задание предельно точно, не упустив ни одной детали. Он не был уверен в том, что подобное воздействие имело место, но если оно все-таки было, чуткие датчики корабля обязаны были его зафиксировать и занести в бортовой журнал... С другой стороны, если не принимать во внимание волшебство, в которое так истово верила Карин, необходимо было воздействие некой внешней силы, уничтожившей экипаж его корабля.
Пять минут спустя щелкнул фотопринтер на панели перед его креслом, и лист белого пластика выпал из него на стол.
На нем была изображена уменьшенная поверхность планеты, видная с высоты птичьего, а скорее корабельного полета. Там были вулканы и горы... там был даже прозрачный купол силового поля, накрывавший проклятый город, сквозь который просвечивали скелеты его развалин. Но самое главное — там была одна тонкая линия, красным цветом словно перечеркивающая почти всю карту до самого ее края. И там, на самом краю проклятого города, виднелась небольшая, обведенная кружком точка...