В единственной, небольшой по размеру комнатенке, никого не было, но из пристройки доносились какие-то глухие ритмичные звуки. Заглянув туда, я обнаружил, что человек, нареченный Балаболом, стоит на коленях и доит свою джалму. Он посмотрел на меня без страха, но с явной неприязнью, однако промолчал, продолжая свое занятие.
— Здравствуй Жюст, — я назвал его прежним именем, желая завязать, если не дружеские, то, во всяком случае, доверительные отношения.
— Откуда тебе известно мое имя, — с прежней неприязнью осведомился он, не прекращая доить джалму, — я тебя не знаю.
— Я…, - начал я и замолчал.
Как ему представиться? Его новый сосед? Чужой пришелец? Победитель дзурга? Друг Мальена?
— Я недавно появился в вашем селении, — такой нейтральный ответ не обязывал ни к чему.
— Что тебе надо?
Ага, он покосился на лежавший неподалеку нож. Уж, не собирается ли он на меня напасть. Во всяком случае, настроен крайне недружелюбно. А чего ты ожидал? Что к тебе сразу кинутся брататься? Нет, недаром существует поговорка: незваный гость хуже татарина. Поэтому нечего мне обижаться. Опасным он для меня не был. Но смотреть волком… Постараюсь его не раздражать и не провоцировать.
— Желаю с тобой поговорить, — мой тон был просительным.
— Мне не о чем с тобой говорить.
— Я хочу, чтобы ты мне рассказал о той…
— Я не собираюсь тебе ничего рассказывать. Убирайся отсюда, я тебя не звал!
И Жюст несколько поменял позу, якобы машинально, но я-то видел, что теперь он поближе к своему ножу и готов пружиной взвиться на непрошенного гостя. А ведь напрасно сход записал его в трусы, парень явно этого не заслуживает. Зайдем-ка с другой стороны. Я достал из кармана два медных фарга и протянул их хозяину лачуги.
— За что? — он в растерянности отшатнулся.
— За твой рассказ и добавлю столько же, если он мне понравится.
Да, видно действительно доконала его нужда, если он сразу сник при виде денег. Глаза зажглись алчными огоньками и смотрели уже только на мою руку с деньгами.
— Какой рассказ? — голос звучал глухо и не столь агрессивно.
— Возьми сначала монеты.
Мой расчет был точен. Человек, взявший деньги, уже с трудом с ними расстанется.
Жюст неуверенно протянул руку и, глянув на свою ладонь с оказавшимися на ней фаргами, сжал пальцы в кулак. Медные горошины скрылись, он к ним привыкал.
— Расскажи мне о походе по поиску места для нового становища.
— Нет, только не это! — его голос сорвался в крик.
Здорово же ему досталось, если даже вспоминать не хочет. Но наживка уже заглочена, а я с иезуитским коварством показал ему еще две монеты… И он стал постепенно сдаваться.
— Зачем тебе мой рассказ?
— Скажем так, я изучаю здешнюю географию, — неудачно пошутил я и чуть не испортил все дело.
— Чего-о-о? Какую еще географию? — это слово ему не было знакомо, а неизвестность пугала. — Проваливай и забирай свои фарги, я ничего не знаю!
— Погоди, я не так выразился. Я хочу найти вход в ущелье, где вы побывали.
— Зачем тебе это? Там живут горные люди, а они очень опасны и поедают своих пленников.
— Они схватили и съели твоих товарищей? — я ловко ушел от ответа на вопрос, зачем мне это.
— Нет. Мои сородичи погибли не от рук горных людей.
— А от чего?
— Ты все равно не поверишь, — с горечью произнес Жюст.
— Я пойму, если ты расскажешь мне правду и заплачу тебе еще четыре фарга, — с этими словами я выудил из кармана еще две медных горошины и присовокупил их к прежним двум, — но только чистую правду, как бы она не выглядела.
— Сход мне не поверил…
— Я знаю, но тогда было чрезвычайное положение и, может быть, просто не успели разобраться.
— Не успели… Скорее не стали разбираться, а хотели побить меня камнями, — обида поперла у него через край, в голосе прозвучали слезы.
Нет, не буду подставлять ему свою жилетку, иначе совсем раскиснет, и перенесенные невзгоды не дадут ему быть объективным. Нажмем опять на финансовые рычаги. И я протянул ему еще две монеты, которые он автоматически сцапал второй рукой. Четыре монеты в руках и еще две в перспективе — это было для него целым богатством, причем реальным. Обида была побеждена медным блеском.
— Говори же.
— Несколько периодов назад в наше становище забрел какой-то чужак…
— Я это все знаю, — прервал я рассказчика, — начни с того момента, как вы вышли из селения. Где шли, что видели, сколько дней занял весь путь и что случилось с твоими спутниками?
— Мы шли по равнине, заросшей высокой засыхающей травой, много дней. Шли днем, повторяя обратный путь дневного светила, а ночью отдыхали. В пути не встретили ни селений, ни людей…
— Трава засыхала всюду?
— Да. Беда охватила весь наш ярус. Наконец, перед нами сплошной стеной встали горы. Но нам повезло, мы обнаружили проход между горных хребтов. Приготовили оружие, так как боялись нападения горных людей — их гортанные крики мы слышали несколько раз и тогда прятались в грудах камней.
— Вы видели горных людей?
— Нет. Но иногда они кричали очень близко. Через проход мы пробирались целый день и к вечеру вышли к каменистой равнине Мы решили отдохнуть, дежуря по очереди, по-прежнему опасаясь нападения горных дикарей. Утром нашим глазам открылась громадная пустая поверхность, на которой валялись только камни и ничего не росло.
— И даже вдалеке не было видно никаких изменений местности?
— Вдали пустынная равнина смыкалась с горизонтом. Но мы решили ее пересечь. Ведь должна она была, где-нибудь закончиться. А на четвертый день случилось ужасное…
— Вот, с этого момента рассказывай все очень подробно, — потребовал я.
— Да, в общем-то и рассказывать нечего. Все случилось очень быстро и непонятно. Вначале мы увидели впереди какую-то черную стену. Она пересекала всю равнину и упиралась прямо в небо. Мы пошли к этой стене. Я отстал от своих товарищей, так как обронил флягу с остатками воды. Подобрав ее, стал их догонять. И вдруг какая-то страшная невидимая сила стала тянуть моих спутников к этой стене. Они сопротивлялись изо всех сил, потом упали на землю, вцепляясь в нее руками, ногами и даже зубами. Я замер на месте, застыв от ужаса. А их все тянуло и тянуло, а затем они покатились, как куски палки и быстро скрылись во мгле. Они кричали так жутко, что я часто просыпаюсь от этих криков, которые чудятся мне во сне…
— Ты заметил, что их тащило? Ну, к примеру, какие-нибудь щупальца?
— Щупальца? — удивился Жюст, — а что это?
— Что-то, наподобие, длинных ветвей кустарника, которые извиваются, как живые, — как мог, пояснил я.
— Ничего такого там не было. Их просто несло по поверхности, как… Как ветром листки кустарника.
— Что было дальше? — сухо спросил я.
Не очень-то я поверил в эти россказни о невидимке, который уволок куда-то сородичей Жюста. Что-то тут было не так. Или он умалчивает о каких-то важных обстоятельствах пропажи товарищей или попросту врет. Может, они свалились в пропасть, а он не оказал им помощи?
— Я бросился прочь от этого ужасного места. А затем возвратился в становище.
— Ты не пытался их искать? Или хотя бы подождать?
— Они погибли! Я это знаю точно. Я видел это собственными глазами. И вижу, что ты мне тоже не веришь.
Я ушел от ответа на этот вопрос. Слишком уж невероятными были обстоятельства исчезновения спутников Жюста. Но, с другой стороны, если он лжет, то зачем так несусветно и невообразимо. Не зря разъяренные таким рассказом соплеменники хотели сразу же побить его камнями. Ведь можно придумать что-нибудь попроще и правдоподобней. Например, их схватили горные люди. И все. Никаких больше вопросов и подозрений. Нет же — плетет эту чушь на сходе тканщиков, а затем, уже убедившись в недоверии к своему изложению, упорно повторяет ее мне.
— Проводи меня туда, — попросил я, уже ожидая его отрицательную реакцию.
— Нет, нет, нет!
— Я дам тебе много денег.