В это время возле нас нарисовалась незаметно подошедшая Эмата и невинно поинтересовалась, будут ли пить спорщики, может это собьет их пыл?
Не знаю, помогло ли ее присутствие или наоборот, но только почти ухвативший наживку обозник внезапно замкнулся. Он молча цедил свое пиво и не отвечал на мои попытки возвратиться к этой теме. Глаза у него были полубезумные.
— Как бы он не спятил на этой почве? — не на шутку обеспокоился я про себя.
Так в молчании мы и провели остаток вечера. Но руки из кармана Кастл так и не вынул и денег не возвратил. Значит, шанс на мирное урегулирование проблемы оставался.
— Еще день тебе на размышление, — прошептал я на прощание, — смотри, не упусти своего счастья — всю жизнь жалеть будешь, а она у тебя и так хреновая…
Он опять ничего не ответил.
И вот настал день Х. Я был настроен очень решительно, вплоть до применения, если понадобится, силовых методов. Нет, убивать я никого не собирался, а вот обездвижить помеху намеревался без церемоний. Другой шанс попасть на имперский ярус мог представиться только через период — такое время меня не устраивало ни при каких условиях.
Вечером все обозники собрались на прощальную выпивку. Пришло и немало местных, так что зал был почти полон.
Кастл подошел к своему обычному месту, и это меня ободрило. Я еще некоторое время наблюдал за ним издали. Казалось, он принял нужное решение — полубезумная гримаса исчезла с его лица, а на губах даже блуждала легкая улыбка.
— Как дела? — вопрос заданный мной был стандартным, но за ним скрывалось многое.
— Я согласен, — прошептал обозник, хотя надобности в понижении тона не было, кругом стоял гвалт подвыпивших любителей эля.
— Нам нужно поменяться одеждой, — сказал я.
— Я готов.
— Не сейчас. Немного позже, пусть народ еще поразойдется.
— А что, если все-таки старший обозник узнает, что это не я и не пропустит тебя.
— Я его уже подкупил, — эту ложь я заготовил заранее, и она подействовала на Кастла успокаивающе.
— А, если другие заметят?
— Не заметят, я об этом побеспокоюсь.
У меня на этот счет были свои соображения, которые я начну воплощать в жизнь чуток позже, когда присутствующий в трактире люд дойдет до определенной кондиции.
Некоторое время мы пили пиво молча. Но все же сомнения терзали обозника.
— А как ты сбежишь потом? Территория складов и лагеря огорожена и охраняется стражами.
— Старший обозник меня выведет, — вновь соврал я, — у нас уже все оговорено.
— А потом меня хватятся и станут искать.
— Тебя здесь искать никто не будет, ты ведь выбрался вместе со всеми из становища тканщиков. Будут считать, что ты совершил побег там, и начнут твой розыск тоже там. И пусть себе ищут — имперский ярус большой.
— Ты все продумал, — с уважением сказал Кастл.
— Я отлучусь по делам, — вместо ответа на похвалу, произнес я, — жди меня здесь — я скоро вернусь.
И я пошел на кухню. Там вовсю кипела работа. Мальен отмерял порции самогона и разливал в кружки пиво, Тилна возилась, готовя посуду, а Эмата носилась в зал и обратно, разнося заказы.
— Я хочу, — сказал я, подходя к старейшине, — чтобы ты угостил обозников егоровкой. По два стаканчика каждому, за счет заведения.
— Еще чего! Пусть платят, как положено! Ты меня за дурака считаешь — торговать себе в убыток?
— Ты меня не понял. Платить буду за всех я. А ты просто объявишь, мол, по случаю успешных торгов трактир раскошеливается на бесплатную выпивку.
С этими словами я положил на прилавок, где стояла пустая посуда, восемь серебряных ларгов.
— Хватит?
— Мальен пошевелил губами и энергично кивнул головой — по его подсчетам выходил еще недурной приварок.
— Старшему обознику, — дополнил я, — поднесешь один за другим три стаканчика. Лично. Договорились? Начинай прямо сейчас.
Мальен кивнул головой и принялся разливать самогон по стаканчикам.
— Что ты задумал? — спросил он, когда порции были готовы.
— Ничего. Просто я провернул со старшим обозником очень выгодную для меня сделку и хотел бы их всех поблагодарить. Они мне кое-что должны привезти, когда прибудут со вторым рейсом в становище растенщиков. Ты тоже в накладе не будешь.
Не знаю, поверил ли умный старейшина в эту мою, на ходу придуманную ложь, но намек, что и ему кое-что достанется, успокоил его. Он поставил на поднос пятнадцать стаканчиков с самогоном и двинулся в зал.
Я быстро взял одну из кружек с пивом, отлил из нее немного и набуровил на место отлитого хорошенькую порцию самогонки. Затем схватил за руку пробегавшую мимо Эмату и сунул ей кружку в руки.
— Отнеси это обознику, который стоит все время вместе со мной, — попросил я, — твоему отцу уже заплачено.
Тем временем из зала донесся восторженный рев грубых мужских глоток — это обозники приветствовали желание хозяина трактира угостить их за счет заведения. Эмата же зарумянилась оказанным ей знаком внимания и понеслась выполнять мою просьбу.
Смесь самогона с элем, который на моей родине метко окрестили ершом, сделает невозможным допустимое изменение решения все еще сомневающимся обозником. Такая порция уложила бы и привычного к лошадиным дозам земного выпивоху. Я хотел быть уверенным в исполнении своего плана.
Мальен возвратился на кухню и взялся за приготовление следующих порций. Мое сердце наполняло внутреннее ликование — все шло, как и было задумано. Сделав свое черное дело, я со спокойной душой возвратился в зал.
Как и следовало ожидать, Кастл, вдохновленный личным презентом своей будущей жены, выдул уже почти всю кружку и держался на ногах весьма нетвердо.
— Пошли, — скомандовал я ему, — пора меняться одеждой.
Ноги у него заплетались, но с моей помощью мы кое-как выбрались на улицу. Внимания на это никто не обратил, все были охвачены азартом дармовой выпивки. Мало ли куда мужикам надо выйти, до ветру, например.
На улице несчастному обознику стало совсем плохо. Он отключился, повис на моих руках, и мне пришлось ввести дополнительную физическую мощь. Было уже темно и следовало торопиться.
Укромное местечко я подобрал заранее. Между трактиром Мальена и домом его соседа была узкая щель, которая далее расширялась, поскольку соседний дом стоял несколько под углом к трактиру. Я втиснул туда сначала Кастла, а затем пролез сам. Переодевание заняло определенное время, поскольку обращаться с в стельку пьяным обозником пришлось, как с грудным младенцем. Он что-то мычал и упирался, оказывая пассивное сопротивление.
Он был немного крупнее меня, и моя одежда на него влезла с трудом. Зато его комбинезон пришелся мне впору, так как на меня был надет дополнительный комплект местного одеяния, под которым находилось невесомое и неощутимое бронетрико. На бронике я предусмотрительно застегнул свой пояс с монетами, чтобы быть во всеоружии и уже не возвращаться в свое логово.
Бедолага Кастл был бережно уложен на землю лицом вниз. Почему именно так? Дело в том, что неединичны случаи, когда перепившиеся пьянчужки захлебывались своими собственными рвотными массами, лежа на спине. На моей родной планете, разумеется. Рвотных рефлексов у представителей здешнего народа не наблюдалось, но береженого бог бережет. Сверху я накрыл его заранее приготовленной циновкой из грубой ткани, чтобы кто-то любопытный не сунул нос в эту щель и не обнаружил неподвижно лежащее на земле тело.
Все, основные задачи были выполнены. Я надвинул козырек кепи на лицо, как можно ниже и возвратился в трактир. Веселье было там в самом разгаре. Все обозники уже приняли по второй, а их главарь уже нетвердой рукой прицеливался и на третью. Чем кардинально отличался местный выпивоха от своего земного собрата, так это сдержанностью своих агрессивных чувств. Если нашему, зачастую, хочется непременно закончить банкет с помощью оглобли или увесистым предметом мебели, будь это не на природе, то эти вели себя очень мирно. Единственное, на что их непреодолимо тянуло, это повращать поднятыми вверх руками и потоптаться по кругу. Прямо, птицы со сложенными крыльями, штопором медленно падающие на землю. Впрочем, в подобный пляс пустились только местные любители эля, сдобренного стаканчиком егоровки. Обозники стояли чинно, и лишь вытаращенные глаза, да внезапные резкие отклонения тел от вертикали свидетельствовали об уровне их опьянения.