Звали гувернера Франсуа Ревердиль. Он-то и стоял во дворе перед дворцом.
Ревердиль держал Кристиана за руку, совершенно забыв об этикете и чувствуя лишь сострадание к рыдавшему мальчику.
Именно поэтому, после благословения, они и стояли в снегу, посреди двора.
Вечером того же дня с дворцового балкона Кристиан VII был провозглашен королем Дании. Ревердиль стоял позади, наискосок от него. То, что новый король махал рукой и смеялся, вызвало недовольство.
Это сочли неподобающим. Никакого объяснения непристойному поведению короля дано не было.
Когда швейцарец Франсуа Ревердиль в 1760 году получил должность при одиннадцатилетнем наследном принце Кристиане, ему долгое время удавалось скрывать свое еврейское происхождение. Два его других имени — Элия Саломон — в контракте не значились.
В подобных предосторожностях наверняка не было необходимости. Погромов в Копенгагене не случалось уже более десяти лет.
О том, что Ревердиль был сторонником просвещения, в контракте также не упоминалось. Он считал эти сведения излишними и способными повредить. Политические взгляды были его личным делом.
Главным принципом была осторожность.
Его первое впечатление от мальчика было чрезвычайно благоприятным.
Кристиан был «пленительным». Он маленького роста, слабенький, в чем-то даже похожий на девочку, но при этом совершенно очаровательный, как внешне, так и по своим душевным качествам. Он был сообразителен, двигался мягко и элегантно, свободно говорил на трех языках: датском, немецком и французском.
Уже через несколько недель этот образ усложнился. Мальчик, казалось, очень быстро привязался к Ревердилю, перед которым, как он сам выразился уже через месяц, «не испытывал страха». Поинтересовавшись поразившим его словом «страх», Ревердиль, как ему показалось, понял, что боязнь была для мальчика естественным состоянием.
Постепенно он стал отмечать в образе Кристиана не только «пленительность».
Во время обязательных прогулок, предпринимавшихся с укрепляющей целью, когда они оставались одни, у одиннадцатилетнего мальчика обнаруживались чувства и оценки, которые Ревердиль находил все более пугающими. Они получали к тому же весьма странное языковое выражение. Маниакально повторяемое Кристианом пожелание стать «сильным» или «твердым» вовсе не означало стремления стать сильным физически; он имел в виду что-то другое. Он хотел делать «успехи», но и это понятие невозможно было истолковать сколько-нибудь разумным образом. Казалось, его язык состоял из огромного числа слов, созданных по какому-то тайному шифру, разобраться в котором непосвященному было невозможно. Во время бесед, происходивших в присутствии третьего лица, или когда мальчик находился на глазах у придворных, этот зашифрованный язык полностью отсутствовал. Но с глазу на глаз с Ревердилем зашифрованные слова возникали с почти маниакальной частотой.
Самыми странными были: «мясо», «людоеды» и «наказание», употреблявшиеся без сколько-нибудь ясного смысла. Некоторые выражения стали, однако, вскоре понятными.
Когда они после прогулок возвращались к урокам, мальчик мог сказать, что теперь они пойдут на «суровый экзамен» или «суровый допрос». В датской юридической терминологии это выражение означало то же, что и «пытки», которые были в то время разрешены и исправно применялись правосудием. Ревердиль как-то в шутку спросил, неужели мальчик полагает, что его будут пытать каминными щипцами.
Мальчик с удивлением ответил, что да.
Это было само собой разумеющимся.
Только некоторое время спустя Ревердиль понял, что это выражение как раз не было шифром, скрывавшим нечто другое и загадочное, а содержало вполне конкретное сообщение.
Его пытали. Это считалось нормальным.
2
Задачей гувернера было обучение датского самодержца, обладавшего неограниченной властью.
Однако это входило не только в его задачу.
Ревердиль приступил к своим обязанностям день в день через сто лет после переворота 1660 года, который практически лишил дворян власти, вернув единовластие королю. Ревердиль неустанно повторял юному принцу о важности его положения; ведь в его руках будущее страны. Из деликатности он, однако, не рассказывал Кристиану предысторию: что ослабление самодержавия при прежних королях и вырождение династии предоставили всю полноту власти тем людям при дворе, которые теперь контролировали его собственное воспитание, образование и образ мыслей.