Он допил коньяк. Солнце торжествующе озаряло залив. Эта долгая ночь кончилась. Шейн прошел на кухню, чтобы сварить кофе.
Он вернулся с полной чашкой в гостиную, избегая глядеть в дверь спальни — глаза Рурка словно прожигали его насквозь, — удобно устроился в кресле и отхлебнул кофе. Будто отхлебнул бодрости и хорошего настроения. Ставки сделаны, и он взял свою карту. Вот-вот начнется настоящая игра…
Чашка уже почти опустела, когда раздался телефонный звонок. Он прошел в спальню, сел на постель и снял трубку.
— Шейн слушает, — сказал он, глядя мимо Рурка.
— Что ты там крутишь, ублюдок? — спросил хриплый голос в трубке.
— А мне так больше нравится, — легко ответил Шейн.
— Тебе! А твоей жене? За что тебе еще платить? Мы просто поменяемся, или — все.
— Тогда все, — сказал Шейн и повесил трубку. Крупные капли пота выступили у него на лбу. Только это и выдало его волнение. Он прошел в гостиную, взял чашку и пошел на кухню, чтобы налить себе еще кофе. Телефон зазвонил снова. Он пошел к телефону.
— Слушаю, — сказал он, так же глядя мимо Рурка.
Голос в трубке был тот же, но звучал менее уверенно:
— Ладно. Видно, ты знаешь, чего стоит тот кусок картона.
— Много больше того, что запрашиваю за него. Тысяча — это очень скромно.
— Хорошо. Ты получишь свою жену и тысячу. А мы получим то, что ты взял у Лейси.
— Хорошо, — сказал Шейн, — но прежде, чем мы начнем уславливаться о деталях, я должен убедиться, что с ней все в порядке. Пусть она сама скажет мне об этом.
— Я не могу этого сделать, Шейн. Я не настолько глуп, чтобы звонить тебе из того места, где она сейчас находится.
— А я, по-твоему, настолько глуп, что стану договариваться с тобой прежде, чем услышу от моей жены, что вы, подонки, не причинили ей никакого вреда!
— Клянусь, что с ней все в порядке.
Шейн грубо рассмеялся.
— Я поверю в твои клятвы не раньше, чем услышу ее голос.
— Но ее здесь нет!
— Поищи.
После паузы Шейн услышал:
— Подожди пятнадцать минут.
— Хорошо.
Он повесил трубку и вернулся к своему кофе. Допив его, он закурил.
Снова зазвонил телефон, и Шейн бросился к нему.
В трубке весело звучал голос Филлис:
— Дорогой, я в порядке. Они вполне прилично обращались со мной.
Шейн сказал совсем тихо:
— Я должен знать, что ты говоришь не под дулом револьвера. Если это так, скажи только «да»!
— Нет, — быстро ответила она, — но мне противно, что тебя шантажируют. Не смей…
Ее резко оборвали.
Через минуту тот же мужской голос спросил:
— Ты удовлетворен?
— Примерно. Осталось договориться, как осуществить обмен.
— Давай.
— Хорошо. Привозите Филлис и забирайте то, что вам нужно.
Он услышал язвительный смех.
— Ты что, всю жизнь имел дело с круглыми идиотами? Так и клевали на удочку, да?
— Просто сам не клевал ни на какую удочку. Как я могу отдать вам то, чем вы так дорожите, пока не увижу свою жену невредимой?
— Да… — протянул голос. — Мы не можем доверять друг другу. Нужно найти нейтральное место. Явимся вместе. Ты — с той вещью, я — с твоей женой.
— И еще с парочкой бандитов, — усмехнулся Шейн. — Так не пойдет, Гортсман.
Голос замер, потом откашлялся.
— Как ты назвал меня?
— Как ты сам себя называешь. По крайней мере, здесь, в Майами.
— С чего ты взял?
— Хватит, — сказал Шейн устало, — мы просто теряем время. Вот как нужно сделать: вы привозите Филлис домой в условленное время, а за пятнадцать минут до этого я уйду.
— С картонкой Лейси?
— Да, она будет у меня в кармане. Но вокруг будет много народа, так что вы не сумеете напасть на меня, не надейтесь. — Он выждал минуту, затем продолжал: — Допустим, это будет на вокзале. Удобно и для вас, и для меня. Дома я оставлю Филлис записку с номером одного из вокзальных телефонов. И я буду ждать в будке ее звонка. А когда она позвонит мне и скажет, что она невредима и держит в руках тысячу долларов, я отдаю вам то, за чем вы охотитесь. Все время я буду на виду у тех, кому это интересно.
— А потом? Откуда я знаю, что ты выкинешь потом, когда она позвонит?