Шейн хрустнул пальцами.
— Итак, вы пришли попросить меня убить вашего мужа, — сказал он ровным голосом. — Тихо. Законно. Без всяких неприятностей?
Элен передернула плечами и отвела глаза.
— Звучит жутко, но ведь это же будет не убийство. Не больше, чем официальная казнь, которую он вполне заслужил. И это единственный способ помешать ему загубить две жизни! И… я оплачу это…
— Женщины! — поморщился Шейн. — Вы умеете превращать самое омерзительное в нечто милое и вполне естественное. Он ваш законный муж. Когда-то, в свои семнадцать лет, вы его любили. А сейчас сидите и предлагаете деньги за его убийство. Так уж давайте не отворачиваться от фактов.
— Хорошо! — прошипела Элен. — Все так. И не прикидывайтесь, что шокированы. Будьте так добры. Все знают, что вам приходилось творить дела и похуже. Говорят, что вы можете сфабриковать что угодно против кого угодно и только за веревочки дергать да наблюдать, как люди умирают из-за того, что вам это выгодно.
Губы Шейна дрогнули.
— Да, — сказал он, — я всегда заставляю смерть платить мне дивиденды. Любое дело я начинаю с вопроса: а что мне это даст?
Элен оживилась.
— Об этом вам не стоит беспокоиться. — Она полезла в свою объемистую сумку и вытащила пачку банкнот. — С собой у меня несколько сотен. Потом я возьму у Чарльза еще. Когда мы поженимся, я заплачу вам тысячу долларов. А это — аванс.
Шейн встал и подошел к окну.
— Уберите свои деньги, — сказал он не оборачиваясь. — Не нужно мне от вас никакого аванса. По крайней мере сейчас.
Он посмотрел в окно. Солнце совсем уже склонилось к закату. Сумерки окутывали белые дома и тонкие пальмы. Ветер доносил запах цветов и морской соли… Шейн глубоко вздохнул. Это был один из тех моментов, когда он горько сожалел, что не выбрал себе другую профессию.
Он обернулся и увидел, что Элен впилась в него глазами.
— Оставьте мне свой адрес, — сказал он, — я кое-что проверю. Ничего не обещаю, но посмотрю, что можно сделать.
Он записал ее адрес и проводил до двери.
— Лучше, чтобы вас никто не видел. Тут есть боковой выход.
Она повернулась и пристально посмотрела на него.
— Вы ведь не бросите меня, — сказала она просто. — Я вам верю.
Неожиданно, привстав на цыпочки, она прижалась губами к его губам и выскользнула на площадку.
Шейн медленно вернулся в комнату. В воздухе остался приторный аромат ее духов. Фиалка, подумал он. Затем прошел в ванную и тщательно вытер следы помады на губах. Задумчиво потирая мочку уха, он вышел из квартиры, прошел в другой конец коридора, спустился вниз и вышел на улицу через черный ход.
Перед домом стояли две полицейские машины и «скорая помощь». На одной из полицейских машин был номерной знак соседнего городка Майами-Бич.
Беспечно насвистывая, Шейн вошел в вестибюль. Клерк, сидевший у конторки, пытался привлечь его внимание. Но он только помахал ему и прошел прямо к лифту.
Лифтер вытаращил на него глаза.
— Откуда вы взялись, мистер Шейн? Вас всюду ищет полиция!
Шейн ухмыльнулся:
— Они в своем репертуаре, Генри. Никогда не знают, что им нужно!
Он поднялся на лифте и через холл прошел к открытой двери. Там стояли два полисмена. Он кивнул им и спросил:
— Что тут вообще происходит?
Один из полисменов сказал другому:
— Это мистер Шейн собственной персоной. — Ткнув большим пальцем в дверь позади себя, он пробормотал: — Смотри, Майкл, там Питер Пэйнтер, и у него воинственное настроение.
Шейн подмигнул ему и вошел. Переступив порог, он уставился на труп Джима Лейси, который еще лежал там.
— Это еще что такое? — спросил он изменившимся голосом и увидел Филлис, проталкивающуюся к нему через толпу.
Он перешагнул через труп и протянул к ней руки.
Глава 3
— Что все это значит, дорогая? — Шейн крепко обнял Филлис. — Объясни мне, откуда взялся весь этот народ? Фил! Успокойся…
Она всхлипнула еще раз и успокоилась. Поверх ее головы он смотрел на копов из отдела убийств, на медэкспертов с неизменными чемоданчиками, и, наконец, на тощую прямую фигуру Питера Пэйнтера, начальника полиции Майами-Бич, с которым его связывала сильнейшая взаимная антипатия.
Питер Пэйнтер важно подходил к нему, маленькие бегающие глазки начальника полиции светились непонятным триумфом.
Он остановился перед Шейном, засунув руки в карманы спортивной куртки, опоясанной широким ремнем. Ниточки его усов ликующе подрагивали, когда он произнес: