— Хорошо сработано, — кивнул Дорн, — теперь приступим к трапезе.
После его слов на столе, среди свечей, появились блюда и напитки в кувшинах. На островке света началось застолье. Незримые силы прислуживали им.
— Амон, — обратился Дорн, — объясни, почему нет кинжала в ножнах у нашей девочки. Какими соображениями ты руководствовался?
Светлана с удивлением ждала ответ Амона. До этого разговора, она воспринимала пустые ножны как украшение, а оказывается дело здесь совсем в другом.
Амон развёл руками:
— Сир, я не уверен до конца ли она с нами. И дело не в том, опасаюсь ли я дать оружие, это ерунда. С оружием никакой опасности она не представляет. Я имею в виду другое.
— Я догадываюсь, о чём ты, — задумчиво произнёс Дорн. — Конечно, в твоём понимании, вручить кинжал, означало бы признать его равным. Что-то похожее на узы дружбы, будет связывать вас. Я прав? — Амон соглашаясь, склонил голову. Дорн продолжил: — Ты ставишь под сомнение такую возможность?
Амон, снова соглашаясь, кивнул. Его глаза вспыхнули, когда он посмотрел на изумлённую девочку.
— Может возникнуть ситуация, когда мне придётся убить. Но если я вручу кинжал, то по своим законам сам уже не смогу этого сделать. Убить должен будет кто-то другой. Но я отвечаю за неё, и наказать могу только я, и никто другой.
Дорн понимающе кивнул:
— Да, может возникнуть замкнутый круг. Хорошо. Я исправлю ситуацию, и дам оружие. Она по-прежнему останется под твоей опекой. Со временем сам вручишь оружие, когда будешь уверен, что время настало.
— Благодарю магистр, — склонил голову Амон, прижимая правую руку к груди. — Теперь порядок будет соблюдён.
— Не стоит, — отмахнулся Дорн, — мне доставит удовольствие, сделать этот маленький подарок девочке. Пусть кинжал послужит небольшой компенсацией за неприятности, которые с ней произошли за время проведённое на корабле. Светлана, возьми этот стилет, на время он заменит тебе отсутствующий кинжал, и займёт пустующие ножны. Это не просто оружие, а нечто большее. А что именно, со временем, узнаешь.
Светлана взяла из рук Дорна протянутое оружие. При свете свеч, с интересом принялась разглядывать его. По ручке стилета шла гравировка рун, символов. Ручка была костяной, а глубокие письмена залиты золотом. Лезвие было тонким, острым и трёхгранным. Отличной полировки. Под падающим светом, стилет отливал разными цветами, то становился тёмным как застывшая кровь, то огоньки пробегали по лезвию, делая его ослепительно белым. Отбрасывая мысль, что ручка стилета может быть сделана из кости человека, Светлана вложила его в висевшие на боку ножны, и ощутила их непривычную тяжесть.
Амон одобрительно цокнул:
— Отличное оружие, не правда ли? Острое и узкое, оно отлично войдёт в тело. Что ещё требуется от стилета, даже если он и служит украшением.
Немного поколебавшись, Светлана всё-таки спросила:
— Ручка стилета костяная?
— Ты уже догадалась, — усмехнулся Амон. — Ты правильно решила, что эта не простая кость. Не нужно так пугаться, стилет не причинит тебе вреда.
Дорн мягко рассмеялся над испугом девочки. Хлопнул в ладони, уничтожая остатки пиршества, сказал Амону:
— Общение с вами приятно, но меня ждут дела. Идите, развлекайтесь, сдаётся мне сейчас на палубе идёт представление.
Дорн исчез. За столом окружённой тьмой остались Амон и Светлана. Выйдя из-за стола, девочка проследила взглядом за растворившимися в воздухе креслами. Повернулась к дьяволу.
— О каком представлении он говорил? — недоумевая, спросила она его.
Амон усмехнулся, обнажая клыки. И сверкнув глазами, сообщил:
— На палубе Юм концерт даёт. Советую посмотреть, а не запираться в каюте. Идёшь? Представление только начинается.
И действительно, оказавшись на верхней палубе, они первым делом услышали жалобные звуки. То флейта мелодично играла, то чей-то вой старательно заглушал её. То сразу несколько звуков сливались в один.
— Ба! Да это волынка играет, — воскликнул Амон, — Барон опять за старое взялся.
— Неужели она такая воющая? — удивилась девочка. — Я представляла более приятные звуки.
— Воющая, говоришь? Это Юм подпевает, он ужасно обиделся бы, узнав, какого ты мнения о его пении. Сам он считает, что у него исключительный слух.
Они вышли на историческое место, туда, где пару дней назад так удачно ловили рыбу и спасали кота. Сам кот, по-видимому, об этом уже забыл, так как опять сидел на тех же самых перилах с сомнительной устойчивостью, горлом, в полном упоении выводил серенады. Барон с волынкой находился неподалёку. Посмеиваясь, он выдавливал из неё самые жалобные звуки, а Юм, злобно косясь, пытался следовать за мелодией, соблюдая самые высокие ноты, выводимые Бароном. Неподалёку сидели Катерина и Валентин (тщательно сдерживающий зевоту). Катерина смотрела на Юма в морской бинокль, похоже, она что-то с интересом разглядывала за его спиной, притворившись внимательным слушателем.
— О! Новые зрители! — закричал Юм, прерывая вой. — Присаживайтесь быстрей! Сейчас как раз подхожу к главной части моей песни: о несчастной любви, садитесь и молчите! Слушайте! Барон, вступление!
И Юм, зажмурившись и покачиваясь из стороны в сторону под звуки волынки, продолжил исполнение саги.
Катерина, жестом подозвала к себе Светлану и, усадив рядом, сунула ей в руки бинокль, указав глазами, куда его направить.
За Юмом Светлана разглядела уже знакомую яхту. Должно быть, за ночь она немного отстала от их судна, но видно было, что сейчас она движется гораздо быстрее, чем вчера, об этом говорили волны, вскипающие перед носом яхты. По-видимому, араб решил, во что бы то ни стало не упускать из виду «Летучий Голландец» и Катерину, плывущую на корабле.
Насмотревшись, Светлана передала бинокль сидевшему рядом Амону, кивнув в сторону океана. Амон недолго вглядывался в горизонт. Отложив бинокль, кивнул, давая понять, что он в курсе.
Барон выжимал последний воздух из мехов. Издав последний стон, волынка затихла. Одновременно с ней Юм закончил сагу. Некоторое время он сидел, зажмурившись, что-то выжидая. Молчание затягивалось. Приоткрыв один глаз, сердито посмотрев на молчаливых зрителей, Юм капризно возмутился:
— Нет оваций! Я не слышу бурных рукоплесканий!
Зрители покорно закричали браво и шумно зааплодировали. Немного покривлявшись, Юм остался доволен. Барон в свою очередь, тоже выжидающе посмотрел на сидящих рядом. Добродушно посмеиваясь, они и его наградили рукоплесканиями.
Девочка тронула Катерину за руку, привлекая её внимание.
— Мэгги разве не здесь? Почему она отсутствует? Ты её сегодня видела? В последнюю нашу встречу Мэгги выглядела не лучшим образом.
— В каком состоянии она была? — озабоченно поинтересовалась Катерина.
— Барон куда-то утащил. Она была без сознания. Что-то страшное она услышала. Может, шутки не поняла, и запаниковала, — бросив взгляд на исполнителей саги, Светлана заключила: — С них станется. Пошутят, а потом думай, может, правду сказали.
— Должно быть правду. Я видела Мэгги сегодня. Совсем недолго, пару минут, но и этого было достаточно. Она не в себе. Бормочет что-то о живых мертвецах, вампирах. От меня шарахнулась, назвав ведьмой. Впрочем, она недалека от истины. Глаза стали дикими, взгляд безумный. Что с ней сделал Барон, ума не приложу, но что-то страшное. Всего пугается. Сейчас прячется где-то. — Катерина спрятала лицо в руки и сквозь них со стоном произнесла: — А я ничего не могу сделать. Ни-че-го! Он вытворяет с ней что хочет, а я не могу помешать! Дорн запретил мне вмешиваться. Ослушаться не в моих силах!
— Катерина, — прервал разговор ехидный голос Юма. — Твой хахаль не отстаёт от нас. Смотри, как настойчиво преследует наше судно.
Валентин, волнуясь, вскочил на ноги.
— Юм, ты серьёзно?
— Натурально, Валентин разве ты не в курсе? — удивился Юм. — Эта яхта с Канарских островов нас преследует.