«Люди? Откуда здесь люди? Но раз подвернулась такая удача, грех ею не воспользоваться». На какое-то время он не забыл, нет, — но отстранился от всего, что произошло за недолгие минуты страшного боя: гибель товарища, неизвестная судьба оператора, собственной готовности пойти на таран и ожидание гибели. Хрупкая человеческая душа не могла сразу вместить и пережить так много и сейчас Сергей испытывал обычное человеческое облегчение, что для него все закончилось благополучно. А настоящая боль и скорбь по ушедшему товарищу придет позднее.
Корректируя спуск, он немного потянул стропу, еще несколько секунд полета в невесомости, несильный удар снизу, кресло упало на снег, опрокинулось, больно ударив по спине. Ветер подхватил паруса парашютов потащил по слежавшемуся, весеннему снегу. Скрежет обшивки кресла по насту. Наконец Сергей изловчился и отстегнул парашют, яростно хлопнув напоследок, он улетел в ночную тьму, оставив летчика в неподвижности. Он облегченно выпустил воздух меж стиснутых зубов. «Ты хотел приключений и поэтому пошел на военную службу? Кушай их не обляпайся!»
Покойная мать обожала Высоцкого. Сколько он себя помнил, его песни и баллады сопровождали маленького Сергея везде. А когда по телевизору показывали «Стрелы Робин Гуда» его было невозможно увести от голубого экрана. Ему снилось, как с мечом в руках, он штурмует замок вора и негодяя, как на рыцарском турнире в честь прекрасной дамы ломает копья, а нахалу, посмевшему подмигнуть его избраннице смело бросает в лицо перчатку. С пожелтевших страниц любимых книг шевалье Д» Артаньян говорил врагам: Сердце мое — сердце мушкетера. Я чувствую это и действую как мушкетер. И в душе маленького Сергея загорался восторг и восхищение. Свежий ветер странствий веял со страниц «Одиссеи капитана Блада», он почти слышал плеск ласковых карибских волн в час утренней вахты, когда ни один звук не нарушает тишины, о борта «Синко Льягас». Это была та судьба о которой он мечтал и стремился.
Жизнь обычная жизнь, полная повседневных житейских забот: гонкой за квартирой, машиной, дачей; статусными летними поездками в жаркие края; карьерой — все эти символы внешнего благополучия, не значили в его глазах почти ничего. Он тосковал по романтике и героизму. Это и стало, наряду с яростным сопротивлением желанию отца, чтобы старший сын последовал по его стопам и, поступил учиться на физика, мотивами бунта. Поступив в авиационное училище, он на долгих четыре года порвал с ним отношения и только перед выпуском они помирились.
Сергей отстегнул ремни, опираясь ладонями о твердый и холодный даже сквозь перчатки наст, неуклюже выбрался из-под кресла и выпрямился во весь рост.
В полусотне метров на фоне буйствовавшего северного сияния чернели хищные обводы длинного, приплюснутого корпуса, четыре стойки шасси, двигателей вместе с крыльями не видно вовсе. Ветер негромко подвывал и уже успел нанести под неожиданное препятствие сугроб. Красный огонек таинственно мерцал верху корпуса. Это был самолет, воздушный корабль, как его не называй, это Сергей понял сразу чутьем летчика. На миг он застыл, растерянно и удивленно раскрыв рот, словно первоклашка, которому показали настоящий боевой истребитель. «Как? Как это… без крыльев летает в атмосфере? Это нарушает законы аэродинамики! Или они втянулись в корпус? А может там вообще какой-то экзотический способ передвижения вроде антигравитации?» Он сглотнул, и внезапно жаркая волна гнева захлестнула юношу. Как смеет он рассуждать о способе передвижения корабля пришельцев? Перед ним убийца его товарища!
Полный ярости и надежды взгляд несколько мгновений рассматривал пришельца, потом летчик склонился к креслу. Выдвинув из его изножья контейнер с носимым аварийным запасом, откинул крышку. Автомат? Пожалуй, короткоствол сейчас будет лучше да и привычнее. Еще через миг в руке угрожающе блеснул пистолет ПЛ-15 в другой — фонарик. Стоит ли его включать? Да черт с ним, чего бояться? Если пришелец до сих пор не прореагировал на его посадку, то есть надежда что не прореагирует и дальше.
— Жди, инопланетянин, я иду! — тихо произнес.
Узкий луч выхватил из мрака желтовато-белую дорожку, немного не доходящую до аппарата пришельцев. Сто шагов по звонко и загадочно хрустящему снегу — и уже можно коснуться рукой корпуса. Свет фонаря уперся в черную, матовую поверхность, суматошно запрыгал по ней. Явно не стальная или алюминиевая, скорее из чего-то керамического. Рассчитывая, что корпус, может быть под напряжением или каким-либо защитным полем, он с некоторой опаской приблизил ладонь к корпусу.