— Так мне говорили, — с легким смехом произнесла мисс Годвин. — Но мне ужасно нравится слышать это снова и снова.
Теодору Годвин хорошо знали в Лондоне благодаря ее высокому актерскому искусству и к тому же считали не совсем обычной личностью в отличие от многих других актрис, скорее известных своей внесценической скандальной репутацией, нежели актерскими способностями. До Элизабет очень редко доходили неясные слухи о Теодоре Годвин. Либо эта женщина была необыкновенно целомудренна, либо прекрасно умела хранить свои тайны.
Она была к тому же необыкновенно хороша собой: темные, почти черные волосы, белоснежная кожа, полные красивые губы, ясные синие глаза. Поскольку Элизабет уже давно видела ее на сцене, она, вероятно, очень рано начала сценическую карьеру. Лет ей было на вид немногим больше, чем Элизабет.
— Тедди у нас, по моему мнению, совершенно необыкновенное существо, — сказал лорд Фредерик. — И при этом щедро жертвует своим временем.
— Тедди помогла дяде украсить дом, —пояснил Николас. — И отлично справилась с делом, учитывая, что времени до праздника оставалось очень мало.
Хватит вам меня хвалить, Ники, — весело возразила мисс Годвин. «Ники»? — Все заслуги в этом отношении принадлежат слугам Фредерика. — Она повернулась к Элизабет и сказала доверительно: — Его экономка, дворецкий и повар — настоящее чудо. Они просто из сил выбивались, чтобы придать праздничный вид этому скучному старому дому.
— Чепуха, — твердо стоял на своем хозяин дома. — Все сделали вы, Тедди. Вы писали приглашения, составляли меню, показывали, как разместить украшения.
— Омелу, — проговорила Элизабет.
— Рождество не было бы Рождеством без омелы. — Мисс Годвин с довольной улыбкой окинула гостиную взглядом. — Мне всегда казалось недопустимым откладывать подготовку к Рождеству до самого последнего дня. И поскольку Фредерик вручил мне бразды правления во всем, что касается званого обеда по случаю приезда Ники в родной дом, я подумала: а почему бы нам не начать празднование Рождества с празднования его возвращения?
— В самом деле, почему? — радостно провозгласила Элизабет. «Ники»? — Это очень мило, мисс Годвин. Совершенно в духе Рождества. И я согласна с вами, подготовку к празднику надо начинать заранее.
— Прошу вас, называйте меня просто Тедди. — Актриса положила ладонь на предплечье Элизабет и посмотрела ей в глаза. — Я предпочитаю это формальному «мисс Годвин». В моем возрасте это «мисс» звучит как-то невесело. Служит напоминанием о том, что я не достигла цели, к которой стремится каждая женщина. Не вышла замуж.
—Ладно вам, Тедди, я прекрасно знаю, что вам много раз делали предложения, и вы вполне могли обзавестись мужем, — сказал Николас, то бишь Ники.
Тедди рассмеялась:
— Да, мне делали много предложений, некоторые из них подразумевали брак, и я вполне могла обзавестись мужем. К несчастью, ни одно из них мне не подошло.
Это замечание повисло в воздухе.
— Как это интересно. — Элизабет смотрела на эту женщину, не совсем понимая, как воспринимать ее слова, но в одном отношении завидуя ей. Тедди, несомненно, жила всегда по-своему, независимо и на собственных условиях. Элизабет вздохнула и улыбнулась. — Прошу и вас называть меня просто Элизабет, как это делают мои друзья.
— Отлично. — Лорд Торнкрофт тоже вздохнул — с явным облегчением. Он просиял улыбкой и обратился к Тедди: — Насколько я понимаю, вы не знакомы с родителями Элизабет, герцогом и герцогиней Роксборо, а это не мешало бы сделать. Я всегда считал их четой в своем роде замечательной. — Он предложил актрисе руку. — Идемте?
— Конечно. — Тедди повернулась к Элизабет: — Мне было очень приятно наконец-то познакомиться с вами. — Она кивнула Николасу: — Ники, поболтаем всласть попозже.
— Буду с нетерпением ждать этой возможности, — ответствовал Ники.
Элизабет смотрела вслед удаляющейся паре. Ее мать, без сомнения, будет в восторге от непосредственности Тедди. Герцогиня Роксборо являла собой редкое исключение в кругу высшей знати. Что касается отца, то он вряд ли устоит перед очарованием актрисы, как и большинство мужчин, включая того, на руку которого Тедди в данный момент опиралась.
Элизабет повернулась к Николасу и подняла брови:
— Ники?
— Вы ревнуете? — спросил он с усмешкой.
— К тому, что она называет вас уменьшительным именем? Нимало. — Она передернула плечами. — Но Ники? Поймите, Николас, что так обычно обращаются к маленькому мальчику.
— Я им был когда-то, — рассмеялся он.
— Само собой, но с тех пор вы, прямо скажем, выросли. — Элизабет попыталась унять свое любопытство, но не смогла. — Давно ли вы с ней знакомы?
— А! — Он кивнул с видом раздражающего превосходства. — Вы и в самом деле ревнивы.
— Почти полностью уверена, что нет. Но если бы я была ревнива, повторяю, что на самом деле этого нет, так вот, если бы я проявила чувство ревности, меня стоило бы осудить за это?
— Если бы вы были ревнивы… — Он взял ее руку, согнул и сунул себе под локоть, прижав достаточно крепко, а затем повел Элизабет к двери. — Если бы это было так, вам не о чем беспокоиться. Мы с Тедди просто очень старые знакомые.
— Насколько старые?
— Я понял, что вы ревнуете. Ну, так слушайте. Мы познакомились много лет назад, когда мы с дядей путешествовали. Тедди играла в какой-то ужасающе скверной пьесе под названием «Невеста бандита» или что-то в этом роде, уж не помню. Но играла она хорошо. Мы с ней возобновили знакомство, когда она совершала турне по Америке. Я не имел представления о том, что она общается с моим дядей, пока он мне ее не представил вновь на прошлой неделе. — Он посмотрел на Элизабет с высоты своего роста. — Теперь вы успокоились?
На прошлой неделе? Перед тем или после того как она сделала ему свое предложение? Нет, она не станет задавать такой вопрос.
— Я просто полюбопытствовала и не нуждаюсь в успокоении, благодарю вас… Постойте, куда это вы меня ведете?
Он ответил, продолжая увлекать ее за собой:
— Я хочу кое-что показать вам. —Что?
— Давайте войдем.
Он открыл дверь и пропустил Элизабет в комнату, которая скорее всего служила библиотекой для джентльмена, о чем свидетельствовал легкий специфический запах паров бренди и дыма дорогих сигар. Запах скорее приятный и нераздражающий. Он почему-то напоминал о прошедших временах.
Элизабет сделала шаг-другой, остановилась и повернулась к Николасу:
—Ну?
Николас закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и произнес:
— Я хотел поблагодарить вас. Наедине.
— Вот как?
— За то, что вы были так добры к Тедди. Сердце у Элизабет упало.
— Я понимаю.
— Вы были так великодушны, я вам очень признателен.
Элизабет ощутила свинцовую тяжесть под ложечкой. Она не может вступить в близкие отношения, пусть временные и основанные лишь на желании и вожделении, с мужчиной, который находится в связи с другой женщиной. Будь эта связь законной или незаконной, все равно она не вправе разрушать чужое счастье. Это для нее горькое разочарование, но ничего не поделаешь.
Она пожала плечами с видом полного безразличия:
— Это было нетрудно. Она так очаровательна.
— Она прекрасная актриса, но сегодня вечером она была в невероятном страхе и волнении.
— Почему?
— Да потому, что это поистине устрашающее сборище. Вам и мне это непонятно, так как мы знали всех этих людей всю нашу жизнь, но Тедди тут единственная, у кого нет титула или в определенной мере заменяющего титул большого богатства. Еще только один гость не имеет знатного происхождения, мистер Кадуоллендер, но даже он сейчас сэр Эфраим.
— Во мне, по-моему, нет ничего устрашающего, сдвинув брови, сказала Элизабет.
— Нет? — Он подступил к ней на шаг. — Имеете ли вы представление, какая у вас в настоящее время репутация, Элизабет?
— Нет, — резким тоном ответила она. — Но если меня больше не считают легкомысленной и неумной, мне не о чем беспокоиться.
— Есть. — Он заложил руки за спину и медленно обошел Элизабет. — Я вернулся всего неделю с небольшим назад и за это время многое услышал о леди Лэнгли, которая после смерти мужа не только проявила незаурядную силу духа, но и блестяще управляла унаследованным от него состоянием, продолжала благотворительную деятельность и, кроме того, известна тем, что обладает серьезными познаниями во многих областях — начиная с архитектуры и заканчивая политикой.