Аркадий Аверченко Визитер
(Опыт характеристики)
Всякий, кому приходилось видеть визитера в начале его хлопотливой деятельности, знает — какое это чистенькое, надушенное, сверкающее белизной белья и лаком ботинок существо!
Перед выходом из дому визитер долго стоит у зеркала и приглаживает несколько волосинок, отставших у уха; он долго возится над тем, чтобы кончик его белого галстука не заскакивал за край жилета и заботливо удаляет крошечную невинную пылинку, развязно усевшуюся на носке ботинка. Пушинка на рукаве фрака приводит его в нервный трепет. Она сбрасывается с рукава так энергично, что даже производит при падении легкий стук. Двумя пальцами вытаскивается из жилетного кармана маленький кончик красного шелкового платочка — ровно настолько, чтобы на общем фоне черного и белого алело необходимое декоративное пятнышко.
Вот что проделывает визитер, собираясь уходить.
Нет нужды, что на пятом визите фрак его будет обсыпан пудрой, вымазан горчицей, и на носке ботинка уютно прикорнет прилипшая головка кильки; а на десятом визите галстук лихо передвинется набекрень, и пряжка его будет весело болтаться на мужественной груди визитера, а в красном шелковом платочке, засунутом за жилет, будет завернуть плохо прожеванный кусок колбасы, не могший проползти в сузившееся визитерово горло.
Нет нужды! Визитер, одеваясь дома, о будущем не думает.
Все его мысли и мироощущение — в настоящем.
* * *Явившись в знакомый дом, визитер первым долгом бросается всех целовать, преисполненный нежной любви и ласки к прекрасному человечеству.
Мужчины, по большей части, переносят поцелуи визитера стоически. Лишь некоторые отрывают визитера после перваго же поцелуя, так что следующие два — приходятся в воздух.
Визитер этим не смущается: воздух так воздух — он поцелует и воздух. И воздух хороший человек.
С дамами визитеру приходится повозиться.
— Ах, я, простите, не целуюсь.
— Да почему?
— Ах, нет, нет — как можно.
— Помилуйте, такой праздник… Нужно, обязательно, поцеловаться.
— У меня принцип — не целоваться. Ах, ах!
У многих дам единственный принцип в жизни — не целоваться на Пасху. Во все остальное время их легкомысленной жизни они целуются без всякого порядка и смысла, и тому же визитеру легче добиться прикосновения женских губ зимой, осенью или летом, чем на Пасху.
Если дама продолжает отказываться, визитер, обуреваемый высокими порывами, набрасывается на даму и, скрутив ей руки, целует ее в лопатку, в гребенку, торчащую из волос, и в тот же безропотный воздух.
Обыкновенно, неприхотливый визитер удовлетворяется этим слабым выражением христианской любви, и его немедленно ведут к столу.
— Закусите-ка… Рюмку рябиновой?
В первые два визита визитер, обыкновенно, разбирается в напитках и закусках чрезвычайно тонко: он сначала выпьет померанцевой и закусит кусочком икры; потом зубровки и — ветчины; напоследок — рюмку коньяку и отведает кулича.
От коньяку поморщится, а кулич похвалит. Следующие визиты усыпляют в визитере чувство излишней изысканности: сначала он пьет какой нибудь ликер, закусывает омаром, а потом переходит на простую водку, заедая ее сахарным розаном с кулича.
И чем дальше — тем вкус его делается менее изысканным, но более прихотливым, идя рука-об-руку с рассеянностью.
Налитое по ошибке, вместо белого вина, прованское масло он хочет закусить ветчиной; но рука его попадает немного дальше, отщипывает кусок разноцветной бумажной бахромы с окорока и отправляет это красивое произведение хозяйского сынишки — в рот.
— Хорошая семга, — одобрительно кивает головой визитер, прожевывая бумагу. — По… чем продавали?
Потом он неистово хохочет сам над собой, объясняя всем, как он ошибся, сказав вместо «покупали» — «продавали»…
Он замечает свои ошибки и спешит сознаться в них. Это его бесспорное достоинство. И хохочет он, с открытым ртом, из которого торчит полусъеденная разноцветная бумага, а галстук уже успел передвинуться и пряжка, как живая, пляшет на груди, в такт смеху веселого хозяина.
* * *На первых визитах хозяева дома еще делают кое-какие попытки завязать с визитером беседу. Прием один и тот же:
— В какой церкви были у заутрени?
— В соборе.
— А где разговлялись?
— Дома.
— A хорошие у вас куличи вышли?
— Хорошие.
— А летом вы на даче?
— На даче.
— Как, вообще, поживаете?
— Да ничего. Ну, мне пора.
— Да посидите еще.
— Нет, нет, что вы!
Последующие визиты делают визитера человеком очень оригинальным, полным свежих неожиданностей, но вести с ним обыкновенную светскую беседу делается чрезвычайно затруднительным.