Пока всё это вспоминал, я много чего успел: построил новый макет, распечатал двести пятьдесят визиток на принтере, порезал листы на гильотине на маленькие прямоугольнички, украсил каждый из них редкой золотой виньеткой. Я положил исправленный заказ к остальным и отвёз в прихожую. Ожидая курьера от шефа, я задремал в своём кресле.
И странно: мне вновь приснился давешний сон. Огромное помещение с окном-витражом. Распятие. Около него Марина и Настя со свечками в руках. Я хочу подойти к ним, а потом с ужасом понимаю, что не могу этого сделать, потому что я умер. И они собрались вместе потому, что молятся обо мне.
— Михалыч, это Санёк. Я звоню из квартиры Астапова. Кажется, старикан того… помер… Что мне делать?
— Что значит «помер»? Где он? Что с ним? Расскажи подробней.
— Ну он сидит в своём кресле, глаза открыты и не шевелятся.
— Холодный?
— Да я боюсь трогать, ты чего, Михалыч? Я покойника только раз в жизни видел.
— Зеркальце к губам приложи.
— Сейчас… не, не дышит. Что делать, Михалыч?
— Погодь. А работу он сделал?
— Да, лежит тут пакет, как всегда…
— Проверь, есть среди визиток заказ на имя Стеллы Сорочинской?
— Сей момент, гляну… Андрей Владимирович Дементьев, Этери Григорьевна Голицына, Павел Степанович Широких, Марина Аркадьевна Бенедиктова, Настасья Александровна Сорочинская…
— Настасья? Блин, он опять напечатал «Настасья» вместо «Стелла»?! Что такое на старика нашло? Ладно, тащи скорей что есть в контору, надо будет переделать. Блин-блин-блин, рабочий день кончился, придётся мне самому пахать. А я уж забыл, как на этих станках работать. Да, ты там это… скорую вызови Астапову. Оставь открытую дверь и бегом сюда. Эх, если помер, надо будет вечером из его квартиры технику забрать, куда бы её только поставить?! Места совсем нет! Вечно проблемы из-за этих инвалидов, чёрт их побери…