— Они будут служить как следует.
— Когда моя лысина снова закудрявится? На флагманском корабле дисциплина должна быть образцовой!
— На флагманском корабле тоже служат люди, а не роботы…
— Вы поняли мое приказание, командир?
— Я считаю его ошибочным, товарищ контр-адмирал. Все-таки кораблем командую я и знаю, на кого можно положиться…
— Ну хорошо, я оставляю этот вопрос на ваше усмотрение. Только смотрите, командир!
— Есть смотреть, товарищ командир эскадры!
— Ну ладно, хватит о делах, — помягчел Русаков. — Ты мне про Игореху подробней расскажи. Замполит твой его похваливал, а как он на самом деле?
— Я думаю, он скоро придет к вам проситься на другой корабль…
— Как на другой? — привстал с кресла контр-адмирал.
— Считает, что здесь не по достоинству оценивают его способности…
— Послушай, Сергей, я же предупреждал тебя, что у него характер не сахар! Надо было с первого дня взять его в ежовые рукавицы!
— Таких нам по шхиперскому снабжению не положено, товарищ командир эскадры.
— Ты не ёрничай, Сергей, у нас разговор серьезный! Что он, заносится? Или подчиняться не любит?
— Он равнодушен к службе. Делает все от и до, но ни капельки больше. Потому мы не доверили ему старта, а у него болезненно взыграло самолюбие…
— Взыграло, говоришь? Так пусть оно почаще у него играет! Ну хорошо, я с ним сам поговорю… А как у него с женой? — преодолев неловкость, спросил Русаков. — Он же в письмах ничего не писал, только приветы от нее передавал.
— Этого я не знаю, Андрей Иванович, но думаю, что они любят друг друга…
— Рожать она не собирается?
— Откуда мне про это знать? — отвел взгляд Урманов.
— Ты сейчас только заявлял, что командир лучше всех знает своих подчиненных!
— Бывают такие вещи…
— Ну а ты сам-то хочешь от него избавиться? Говори честно, не юли!
— Я считаю его толковым, перспективным офицером. Личных счетов у меня с ним нет никаких…
Русаков встал, подошел к Урманову, оглядел его с головы до ног, словно хотел в чем-то убедиться.
— Никаких, говоришь? — хрипловато произнес он. — Тогда скажи мне без дураков, у тебя с этой женщиной, ну, снохой моей, ничего не было?
— Я не обязан отчитываться! — вспыхнул Урманов.
— Я не заставляю тебя, Сергей, — устало сказал контр-адмирал. — Я прошу тебя как старший товарищ… Пойми, мне это очень важно.
— Да я ее едва знал! Видел всего несколько раз на корабле!
— Ну спасибо за откровенность…
Сигнал боевой тревоги разбудил лейтенанта Русакова среди ночи. Набросив китель, застегиваясь на ходу, он побежал на стартовую батарею. Сел в кресло возле контрольного пульта, поеживаясь и позевывая.
— Снимаемся с якоря? — обращаясь к расчету, спросил он.
— Непохоже, товарищ лейтенант, — негромко ответил ему мичман Кудинов. — Просто ночное учение.
Команды на съемку действительно не последовало. Минут через сорок дали отбой тревоги.
Игорь вышел на верхнюю палубу. Увидел крупные звезды, ярко горящие в темно-фиолетовом небе, скатывающуюся в волны щербатую, как надкушенный пряник, луну. Воздух был густым и волглым. Повсюду на палубах и надстройках блестели мокрые потеки.
Осмотревшись по сторонам, лейтенант заметил, что якорных огней стало больше. Корабли стояли теперь не в две, а в три линии.
— Чего не спишь, Игорек? — спросил его подошедший старший лейтенант Исмагилов.
— Прохлаждаюсь. Что за корабли пришли?
— НАТО в гости пожаловало, — сказал Исмагилов, только что сдавший якорную вахту. — Забрели на огонек!
— Или им в море места не хватило? — вслух подумал Игорь.
Исмагилов чиркнул зажигалкой, раскурил трубку.
— Ты знаешь, у нас в Хакасии говорят: много троп в Саянах, но все они к человеческому жилью ведут. И хорошие и плохие люди — все по ним ходят. Троп на всех хватает, но вражде и злу все одно тесно. Так и здесь, в Средиземном…
— А ведь когда-то адмиралы враждующих флотов, прежде чем вступить в бой, салютовали друг другу флагами… — задумчиво произнес лейтенант.
— Только их пушки от этого не становились ласковее! — рассмеялся Исмагилов. — Простому матросу как барану все одно было — на плов или на шашлык!.. Ты знаешь, Игорь, я все хочу с тобой поговорить, — продолжил он, выбив пепел из трубки в обрез. — Ты не обижайся на меня за стрельбу… Ладно, а? Понимаешь, мне надо почаще на виду быть! Чтобы обязательно в академию попасть. Я нашим аксакалам слово давал адмиралом стать! Генерал в Абакане есть, адмиралов пока не было, на одного меня надежда.
— Становись хоть маршалом, мне не жалко… — насмешливо глянул на него Русаков.
— Спасибо, друг! — обрадованно воскликнул Исмагилов. — А теперь пошли досыпать. Как говорится, утро вечера мудренее, а больную голову малахай жмет!
Утром Игорь вышел глянуть на незваных ночных гостей. Головным у них стоял американский фрегат. Вид у него был подчеркнуто мирный: ракетные установки зачехлены, по палубе разгуливали полуодетые матросы, слышалось пиликание губной гармошки. В кильватер фрегату выстроилось несколько тральщиков. Лейтенант разглядел на них итальянские и английские флаги.
— На «Горделивом» прозвучал сигнал к завтраку. И тут же с американского корабля раздался усиленный громкоговорителем скрипучий металлический голос. Кто-то, старательно выговаривая русские слова, произнес: «Пр-риятного ап-петита!»
Эпизод этот стал предметом разговора за столом в кают-компании.
— Ишь ты, «заокеанская вежливость»! — размешивая сахар в стакане, сказал замполит Валейшо. — Желает приятного аппетита, а сам небось думает: чтоб вы подавились! Помните, какой крик подняли натовцы, когда наши корабли впервые вышли в Средиземное: «Русские обходят НАТО с фланга!», «Советская стратегия средиземноморского мешка!», «Красный флот — пистолет, приставленный к груди Европы!»
— Пистолет не пистолет, а наши корабли здесь им как кость в горле. Десятки лет американцы считали этот регион своей вотчиной, думали, что мы и сунуться сюда не посмеем. Просчитались, вот теперь и кусают локти, пыжатся доказать незаконность нашего пребывания здесь.
— Как же! Они с другого берега океана — по закону, а мы в двух шагах от дома — самозванцы! — воскликнул замполит.
— Затрещала по швам их стратегия «синей воды» — размещение основной части ядерного потенциала на кораблях и подводных лодках, — стукнул вилкой о край тарелки командир. — Теперь им нельзя рассчитывать на внезапность удара с морей и океанов.
— Меня еще удивляет, — поддержал командира Валейшо, — что они тратят миллионы на вооружение, не задумываясь, в чьи руки оно попадет…
— Американцы — хорошие моряки, — перебил его один из штабных офицеров. — Мы убедились в этом во время «великого противостояния». Летчики с их авианосцев взлетают лихо, в любую погоду.
— Я не о том, — глянул в его сторону замполит. — Быть хорошим специалистом — этого еще мало, надо обладать преданным сердцем! Помните, в газетах недавно писали про одного сбитого над Ханоем американского летчика. «За что вы воюете?» — спросили его. «За свои восемьсот долларов в неделю! — ответил бравый офицер. — Дайте мне больше, а я буду сражаться на вашей стороне».
— Но в Америке немало противников войны во Вьетнаме, — заметил штабник. — Думаю, что не все американцы одобряют и агрессию Израиля.
— Зато ее одобряет президент Джонсон! Один американский офицер во время визита «Гневного» в Эфиопию на полном серьезе убеждал нас, что Америка не воюет во Вьетнаме, воюет, мол, президент, а они все у него на службе. Занятная логика!
— К сожалению, доля правды в этом есть, — сказал Валейшо. — Политика этой страны во многом зависит от администрации и от человека, который ее возглавляет…
— Прошу командиров боевых частей и начальников служб доложить к исходу дня о готовности, — напомнил, поднимаясь из-за стола, Урманов. Завтра снимаемся с якорей.