Это вероятное водное измерение Форума требует некоторых размышлений. На ранних константинопольских монетах и медалях можно увидеть аллегорическое изображение города с рогом изобилия и ветвью (либо щитом и скипетром) в руках, попирающее ногой галеру (см. рис. 1.4). Кроме того, сохранились упоминания о том, что Тюхэ Константинопольскую тоже изображали с кораблем у ног [Ramskold, Lenski 2011: 32].
Если статуя Константина, как утверждается, была отсылкой к богу Солнца Гелиосу, то можно проследить визуальную аналогию между (а) императором и солнечным божеством, поднимающимся над своими владениями, и (б) Форумом и лежащим внизу городом, с трех сторон окруженным водой, который движется к военным успехам под властью женщины (на что намекают монеты, медали и изображение Тюхэ). То, что статуи на колоннах видели не только на фоне неба, но и в связи с землей, подтверждается в эпиграмме на статую императора Феодосия, где говорится, что она вознеслась в небо, подобно второму солнцу, а у ее ног простерся океан и бескрайние земли. Аналогичным образом, хотя Форум Константина и его статуя-колонна стоят на земле, в них есть аллюзия на воду. Арефа, архиепископ Кесарийский, писал, что простые люди называют статуи Афины и Фетиды «Землей» и «Водой»[32]. Считалось, что колонна Константина установлена в том самом месте, откуда император приказал расширять город, – и это подчеркивало статус Форума как важнейшего пространственного маркера столицы, границами которого с трех сторон служит вода. Более того, ученым хорошо известно, что на Форуме проводились христианские литургические церемонии (см. главу 3). Но пока процессии двигались к колонне, на внешний вид и эмоции участников несомненно влияли стоявшие там языческие статуи. Как отмечает Калделлис, «характерно, что Форум не вызывает никаких ассоциаций с христианством. Он говорил на языке императорской власти Рима и языческой мифологии» [Kaldellis 2016: 739]. Такое прочтение стало возможным по большей части благодаря изучению текстов и редких археологических находок, демонстрирующих всю хрупкость границ между статуями и православными практиками[33].
Благодаря маленьким объектам мы также можем представить, как выглядели большие. Хониат описывает гигантскую статую Геракла, установленную на Ипподроме: взрослый мужчина доставал ей только до колена, а плащ – львиная шкура – был выполнен с таким мастерством, что испуганные зрители боялись, как бы лев не зарычал [Хониат 1860–1862, 2: 431–432]. Другое изображение этого героя, уступающее статуе размером, но не мускулами, мы видим на деревянном скребке-стригиле (рис. 1.5), который применяли после физических упражнений, чтобы счистить с тела масло и пот. Здесь лев нависает над Гераклом. Эта его версия тоже выглядит очень правдоподобно: скульптор в подробностях проработал лапы, чтобы зритель осознал, над каким страшным соперником Геракл одержал верх. Тот, кому принадлежал этот скребок, как будто присваивал себе некую часть силы и харизмы Геракла – и ощущал ее на собственной коже. Возможно, нечто подобное испытывали и зрители, смотревшие на статую героя на Ипподроме.
Другим примером служит знаменитая стеклянная чаша из сокровищницы собора Святого Марка в Венеции (рис. 1.6). Ее внешняя поверхность украшена семью медальонами в изысканных рамках, где изображены фигуры, напоминающие о классической Античности. Несмотря на отсутствие надписей, их удалось идентифицировать как языческих божеств. С точки зрения Алисии Уолкер, чаша использовалась для предсказаний, поскольку среди изображенных сцен часто появляются авгуры и оракулы [Walker 2008: 32–53]. Предположение о магических практиках поддерживает и псевдоарабская вязь, нанесенная на внутреннее кольцо, продолжает Уолкер, поскольку представления о предсказаниях Византия черпала именно из исламского мира.
Каким же образом сказанное выше соотносится с положением статуй, существовавших в Константинополе? Предположу, что фигуры, изображенные на чаше, перекликались с визуальными отсылками, во множестве присутствовавшими во внешних пространствах города. Я не хочу сказать, что создатели чаши позаимствовали у статуй конкретные стилистические или иконографические мотивы; для подобной теории нет доказательств, и такое решение не являлось строго необходимым. Однако чаша, мне кажется, все же связана прямо или косвенно с некоторыми элементами монументального искусства [Stephenson 2016:127][34]. Мы знаем, что некоторые статуи находились на колоннах или стелах либо рядом с ними. Как минимум на одной виньетке чаши изображен обнаженный мужчина, опирающийся на колонну (рис. 1.6); на другой мы видим сидящего одетого персонажа, обратившего свой слух к крылатому существу, которое стоит на пьедестале (рис. 1.7). Учитывая, что эти признаки в византийском и западном средневековом искусстве служат условным обозначением статуй (или идолов), разве нельзя предположить, что данные фигуры и есть статуи, хоть и изображенные с помощью стекла и эмали? Более того, отсылки к пророческим практикам отлично соотносятся с одной из ключевых функций, приписываемых константинопольским статуям: способность предсказывать будущее (см. главу 2). Именно в этом и заключалась их главная задача в то время, когда была изготовлена чаша (X век н. э. или чуть позже). В дополнение к уже сказанному Уолкер разделяет более крупные и более мелкие медальоны: вторые она называет «монетами» в силу их формы и размера (кроме того, считалось, что настоящие монеты могут служить талисманами, отвращающими беду). Статуи тоже иногда сравнивали с деньгами, чтобы подчеркнуть контраст (формы, размера и величия), а также намекнуть на потенциальное будущее этих монументальных фигур из бронзы и золота, которые могли быть перелиты в монеты (см. главу 3). Эти наблюдения означают, что объекты, обычно не попадающие в категорию статуй, все же несут в себе определенные ассоциации и могут углубить наши знания, если рассмотреть их со всей серьезностью как важную часть византийского искусства.
33
О фонтанах, находившихся на Форуме Константина и на Бычьем форуме, известно по большей части из литературных источников. См. [Jacobs, Richard 2012: 11–12].
34
По словам Стивенсона, и Генри Магуайр, и Энтони Катлер полагают, что определенные изображения на сундуках из слоновой кости были выполнены по мотивам статуй с Ипподрома.