Зачерпнуть из приемного лотка левой рукой в перчатке пяток блестящих маслом деталей; проверить, убеждаясь в правильности, длину и ширину. И не психовали бы над душой многочисленные громогласные сварные, и не парился бы цеховой мастер, чем занять работяг, пока заготовщики наладят аппарат и обеспечат всех желающих заработать. Прошел бы мимо во время утреннего обхода хозяин. Не смотрел бы насмешливо на нескладуху и суету, устроенную вокруг приземистой гильотины и круглого казаха.
Пятидесятилетний выше среднего роста рубщик Петрович не округлял бы в совершенном недоумении всегда спокойные глаза над стеклами сдвинутых на кончик носа очков, сравнивая разно размерные явно “косячные” детали.
- Алиган, так не бывает, - в очередной раз проверял упор, убеждался в надежности закрепления направляющих пластин. Брал в руки кривую железяку и вновь хмыкал в недоумении. – Данунах…
Ничего подобного не случилось бы. Сидел бы Алиган перед столом гильотины, проталкивая под удары ножа заготовку, и каждая деталь приносила в его карман один рубль и пятьдесят копеек, если бы не обтянутая крепко летним в оранжево-желтых ромашках платьем четырехразмерная грудь Оксаны Викторовны.
Прекрасно шла работа вчера, в первый для Алигана рабочий день. Петрович, окинув взглядом округлого невысокого казаха, представленного мастером как будущего напарника, сдвинул очки на кончик носа, глянул поверх оправы более внимательно и спросил:
- На гильотинах работал?.. А вообще на станках?
- Только водителем, а до того рыбу ловил. Мастер рыбодобычи.
- В морях и океанах? А почему бросил?
- Отрасль накрылась. Визу закрыли. С паспортом проблемы: женат, а теперь развожусь с гражданкой иностранного государства.
- Насколько иностранного?
- Русская из Казахстана.
- А ты казах из России? Весело. Давай, потом доскажешь, - Петрович положил на стол гильотины пачку чертежей, один лист отодвинул в сторону. – Вот эти детали мы должны быстро… срочно сделать. Работа трудная, заморочная и стоит копейки. Косынка, - взял отложенный листок. – Стоит хорошо, и делать легко. Предлагаю тебе рубить косынки и зарабатывать денежки для себя и меня, а я постараюсь разделаться с остальным мусором.* Согласен.
- Да, - Алиган убедительно округлил и без того равно овальное лицо. - Я хорошо работаю, только покажи, как.
Петрович за десять минут настроил станок, нарубил первые детали, уступил место и хлопнул Алигана по плечу:
- Дерзай, брат. Вот эталон… - усмехнулся утонувшим в веках в тупом недоумении перед непонятным словом раскосым глазам. - Пример, образец! Понял? Время от времени прикладывай к нему детали. Если что, зови меня.
Завод получил громадный заказ на изготовление опор для газопроводов. Пришли деньги, которые и следовало освоить в ближайшее наикратчайшее время. Закон рынка: чем быстрее оборачиваются деньги, тем больше прибыль. Львиная доля, процентов семьдесят, сразу падала в хозяйский карман, остальное - на оплату работяг, обслуживание и расходные материалы. Немалая часть доставалась заготовщикам. Косынки требовались десятками тысяч. Сварщики-сборщики в очередь, как горячие пирожки, выхватывали детали из-под станка и отправляли в работу.
Полтора десятка постов сверкали дугами в крайнем правом пролете. В центральном, натужно гудели гидравлические прессы и безостановочно долбили гильотинные ножницы. В левом, шаманили поклейщики резины и сборщики, готовя изделия для передачи малярам. По проходам сновали, перевозя детали, двухтонные кары. Цех, как четко отлаженный механизм, отрабатывал заказ.
Алиган наливался сознанием своей значимости и нужности производству: рубил без перерыва на чай, опоздал на обед, а в промежутках ерзал и терпел, до минимума сокращая количество походов в туалет.
Не забывающий присмотреть за напарником Петрович, кран-балкой подвозил к станку новые полосы, промерял штангелем несколько деталей, шутил:
- Становишься профессионалом. Кусок хлеба на старость.
- Научился, вот, две тысячи уже нарубил, - смущался Алиган.
- Новое умение побуждает к рьяному исполнению. Красава!
Но это было вчера, когда контролер ОТК Оксана Викторовна и ее объемная плавно вздрагивающая грудь по каким-то своим причинам отсутствовали на работе.
Утро вторника не предвещало косяков и катаклизмов. Поднимающееся солнце пробивалось сквозь закопченные окна и раскладывало между станками ровные яркие квадраты.
Осветило ряды колонн и прислонившийся к крайней свеже покрашенный в желтое ресивер, четырехметровый воздушный баллон, для поддержания равномерного давления в цеховой воздушной системе. Хозяева предприятия не стремились тратиться на новое оборудование и закупали бывшее в употреблении, украденное с обанкроченных Советских предприятий. Старые компрессоры плохо регулировались, частенько “шли в разнос», доводя давление до крайних значений и представляли реальную опасность.
Алиган привычно уселся перед гильотиной: ерзая мягким задом, нащупал оптимальное положение на стульчике. Прихватил из кучи заготовку, включил станок и повернул голову в сторону раздавшегося рядом женского голоса.
Боковина станка загораживала женщину. Из-за вертикальной плиты выступала только подтянутая бюстгальтером грудь, которая, подрагивая от негодования, двигалась вверх и вниз, а резкий голос отчитывал смущенного сварщика.
«Размазал шов!», «неужели так трудно держать катет на полуавтомате?», «перенастрой станок и поправь шаблон!». Слова проносились мимо сознания. Душа и сердце Алигана, переместились в глаза и с волнением отслеживали движение за зеленой боковиной оранжево-желтой шарообразности.
- Бери болгарку, счищай и переваривай! – Оксана Викторовна резко повернулась и быстрым шагом двинулась в глубь цеха.
- Вай! – воскликнул Алиган на смеси родного языка с русским и торопливо привстал, надеясь разглядеть убегающую грудь.
На постах вспыхивали и горели ослепляющие дугой огни сварки. Работяги в масках, склонившись над столами, ровно проходили швы. Алиган вроде бы выцелил глазами обтянутую ярким ситцем округлость, но тотчас разочарованно сплюнул: шар оказался головой слесаря в цветастой бандане. Алиган еще приподнялся, забрался ногами на стол, и в это время у крайней колонны грохнул взрыв.
Сварные и заготовщики, как по команде, бросились в проходы: узнать, что случилось, и не нужна ли помощь. Алиган свалился мимо стула задом на пол и, не поднимаясь, побежал на четвереньках прятаться за большую гильотину. Перепутал направление, как раз за большой гильотиной и грохнуло, и туда сбегался народ. Бывают неприятные моменты, когда потом за себя стыдно, но хуже, когда рядом оказываются свидетели твоей трусости. Алигану не повезло: зрителей набралось до десятка, и смехом они заливались от всей души.
Авария случилась более громкая, чем опасная: сорвало предохранительный клапан на ресивере, и все станки, в названии которых было слово «пневмо (воздух)», разом остановились. Петрович окликнул застывшего в позе удивленного китайца, разведенные руки ладонями вперед, ноги ступнями внутрь, Алигана.
- Твой агрегат работает. Занимайся. У сварщиков детали заканчиваются.
Алиган вновь уселся на свой стульчик, взял в руки полосу, включил станок, а глаза непроизвольно смотрели на массивную боковину, из-за которой десять минут назад выглядывала возбуждающая чувства красота.
Слесарная богема, с ранья оторванная от благостного опохмеления, покуривала у ресивера. Стыдливо опустив первый русский вопрос: «Кто виноват?», неторопливо дискутировала второй: «Что делать?»