Утром на уроке математики, выйдя к доске, я вдруг совершенно ясно вспомнил свой сон и начал исписывать доску тригонометрическими знаками.
- Это же из программы девятого класса! - удивился учитель. Взял меня за руку и увел в учительскую.
После моего триумфа вся школа потеряла покой. На переменках только и разговоров было, что о вундеркиндах из 5-го "В". С других этажей приходили смотреть на нас. Как на артистов.
Потом к Петьке стал проситься Коля Еремеев. Но прежде чем удалось еще раз уговорить родителей, мы сделали открытие. Случайно узнали, что "волшебные сны" можно видеть не только в Петькиной комнате, но и по другую сторону стены, на улице, и не только ночью, но и вечером, если задремать.
Мы вкопали в том месте скамеечку и допоздна стали просиживать на ней с закрытыми глазами.
Сны наши были как кино. Даже интереснее. Они помнились довольно долго, а потом как-то сразу забывались, но потом, на смену, и тоже вдруг вспоминался другой сон. Но пятерок нам уже не ставили. Учителя, прежде говорившие - "интересно", стали говорить - "подозрительно". И требовали ответов на заданные уроки. А вот уроки нам почему-то не снились.
Так продолжалось недели две. Однажды мы, как всегда, сидели на своей скамейке и спорили о причинах странных снов.
- Дом у нас старый, - говорил Петька. - А в старых домах всегда что-нибудь водится. Когда я был маленький, мне бабушка такое рассказывала!
- Заколдованный дом, - сказал Коля Еремеев.
А Ваня, который ничего не представлял себе без космоса, стоял на своем:
- Это космические лучи. Кто-то с другой звезды внушает нам свои мысли.
- Откуда же они знают про нашу литературу?
- А может, они тебе только помогли вспомнить?
- Было бы чего вспоминать...
- А может, отец любил стихи? Мы оглянулись. Рядом стоял высокий дядя в плаще.
- При чем тут отец? - рассердился Петька.
- Вот тебе раз! Ты же сын своего отца.
- Дяденька, - удивленно сказал Ваня. - Вы ведь не знаете, о чем мы говорим.
- Подумаешь, тайна. Вы разговариваете об обучении во сне.
Мы рты поразевали от удивления.
- А вы откуда? - спросил Ваня, опомнившись.
- Во-он из того дома. Видите крышу? Могу утешить: мне тоже эти сны не дают покоя.
- Ка-кие сны! - чуть не хором воскликнули мы.
- Эти самые. Вы только любуетесь ими, а мне еще приходится разбираться в их природе. Понимаете? Замечено, что под воздействием определенных электромагнитных излучений в человеческом мозгу просыпаются какие-то неведомые центры памяти. Происходит это во сне...
- Во сне просыпаются! - спросил Колька Еремеев.
Я дернул его за рукав, Петька наступил на ногу, а Ваня толкнул в бок. Чтоб не мешал.
- Ну а что видите вы во сне?
Тут уж таиться было ни к чему, и мы, перебивая друг друга, рассказали все.
- Интересно, интересно, - говорил незнакомый дядя. - Вы хотите спросить, что это такое? Не знаю, ребятки. Да и никто, думаю, пока еще не знает. Ясно только, что это память.
- При чем тут память? Как можно вспомнить то, что еще не читал или не проходил на уроке?
- Говорят же - весь в отца... Если наследуется внешность, то почему не быть наследственной памяти? Почему бы детям не перенимать знания и опыт родителей? Такая память, возможно, существует в каждом из нас. Только не может вспомниться.
- Во была бы жизнь! - заволновался Коля Еремеев. - Учиться не надо, ведь отец все уже проходил.
Мы поглядели на Кольку с завистью: его отец был кандидатом наук.
- Как же можно не учиться! Ведь знания не стоят на месте, их становится все больше!
- Лет через сто какие же это головы у людей будут? - задумчиво сказал Коля Еремеев.
- Вероятно, такие же. Речь идет не о том, чтобы все всегда помнить, а чтобы, когда понадобится, вызывать в памяти нужные знания. Будут люди ходить с такими аппаратами. Нажал нужную кнопку - и все вспомнил.
- Как электронная машина?
- Вот, вот. Только машина большая. А тут запоминающее устройство это твоя голова. В руках же только пульт управления. Улавливаете идею? Ведь что такое мозг? 14 миллиардов нервных клеток. Миллионы и миллионы связей между ними. Представляете, какая была бы машина из 14 миллиардов транзисторов и многих километров между ними? С большой дом, пожалуй. Вероятно, никогда не удастся создать машину, подобную мозгу. Вот мы и подумали: а зачем ее создавать, когда она уже создана? У каждого своя.
Надо только научиться управлять ею. С помощью, скажем, Х-лучей. Ввел задачку - и готово решение...
Он легонько щелкнул Ваню по лбу. А Ваня даже не отодвинулся, смотрел на незнакомца круглыми глазами и, похоже, ничего не понимал.
- А чего же память?
- Скажи-ка, что ты проходил, ну, например, по географии в этот день прошлого года?
- Разве помню?
- Помнишь. Все, что читал или видел когда-либо, навсегда остается в голове.
Мы засмеялись. Даже учительница говорит, что у нас в одно ухо влетает, а из другого вылетает.
- Но вы сами в этом убедились. Мы испытывали наши лучи во-он там. Один лучик, значит, случайно пробился, дошел до вашего дома и напомнил вам даже то, что когда-то проходили ваши отцы...
Он начал говорить о каких-то сложностях, которые при этом возникают, о переизбытке информации, о самозащите мыслящих систем от информационного взрыва, о том, что, вероятно, невозможность в обычных условиях вспомнить, что знали предки, и есть результат такой самозащиты...
Но эти рассуждения мы плохо поняли. Мы мечтали о возможностях, которые открылись бы перед нами, будь у нас такой аппаратик.
А на другой день мы снова ждали этого человека возле дома. Но он не пришел. И волшебные сны пропали. И на скамейке, и в Петькиной комнате снилась теперь всякая чепуха, которую ни запомнить, ни понять.
Но мы все же ходим на свою скамейку. Сидим, спорим. Мечтаем о том времени, когда станем изобретателями и сами сделаем такую "машину памяти".