Как и было предсказано, Кай лежал в своей кровати, не двигаясь ни единым мускулом, и спал так же спокойно, как и всегда.
Медленно я подняла одну сторону его одеяла, ожидая любой реакции Кая. Убедившись, что он крепко спит, я осторожно легла на свободное место рядом с ним. На этот раз это была его половина кровати, поскольку Кай спал на той стороне, которую, как мне казалось, мы объявили моей.
Я немного боялась, что он вышвырнет меня, если проснется и заметит, что я лежу рядом с ним, поэтому изо всех сил старалась не слишком сильно трясти кровать и вообще много двигаться. Я держала руки при себе, не прикасалась к нему, даже если хотела обхватить рукой его тело.
Кай отвернулся от меня, поэтому я некоторое время смотрела ему в спину в темноте. Я даже не осознала, что придвинулась к нему ближе, но теперь, когда уже почти касалась его, я решила, что мне плевать, проснулся он или нет, и просто закинула на него руку. Он все еще не двигался.
Кончики моих пальцев коснулись его пресса, и я, затаив дыхание, повела руку дальше вверх. Я прижалась губами к его плечу, и вдруг Кай пошевелился.
Его рука накрыла мою и прижала мою ладонь к центру его груди. Я чувствовала, как бьется его сердце у моей ладони. Очень быстро.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — сказал он в тихой комнате. — И как бы мне ни было больно, Флора, я даже не против, если Майло зайдет к нам. Ты могла бы пригласить к нам в дом целый цирк, и меня бы это как-то устроило.
— Это немного пугает, — призналась я.
Кай повернулся лицом ко мне.
— Немного? — Я кивнула, но не была уверена, что он видит. — Я не знаю, почему я так к тебе отношусь, Флора. Я не могу это объяснить. Месяцами я пытался найти причины, пытался бороться с каждой проклятой мыслью о тебе, но больше не могу. Ни разу в жизни я не сдавался, но ты победила меня. И все же я не чувствую, что проиграл.
Он толкнул меня на спину и навис надо мной.
— Ты моя величайшая победа, Флора.
Мои руки обхватили его челюсть и притянули его лицо ко мне, чтобы соединить наши губы. Так внезапно мое сердце сжалось, и я почувствовала непреодолимое желание заплакать.
В тот момент, когда мои губы коснулись его, что-то тяжелое, но легкое и освобождающее закрепило мою душу. Кай был верёвкой и узлом, которые удерживали меня на месте, но он никогда не удерживал меня. Я не могла вспомнить ни одного дня, когда он боролся со мной. Он был моим сообщником с самого первого дня.
Временами, когда другие отступали и боялись, Кай был впечатлен. У него был шанс выбросить меня, он мог мгновенно остановить меня, тем не менее, он работал со мной, а не против меня.
Затем внезапно я поняла то, что мне определенно следовало осознать гораздо раньше.
— Тебя никогда не волновало это видео, не так ли? — спросила я.
Кай еще раз поцеловал меня в губы.
— Да, но не так, как ты думаешь.
— Хорошо, тогда почему тебя это волнует?
— Моей единственной настоящей заботой всегда были Арес и Лола, — сказал он. — У них обоих впереди целая жизнь, и я не хотел ее разрушать. Я хочу дать им обоим возможность выбрать свой собственный путь. Боюсь, как только это видео выйдет, они смогут выбрать только тот, который выбрал за них я.
— Убивать людей, чтобы заработать на жизнь?
Кай усмехнулся.
— Я больше не зарабатываю на этом деньги, сейчас это скорее занятие в свободное время, но да. — Он сел между моих ног, затем схватил меня за запястья и потянул вверх. Мои ноги обвили его бедра, а руки сомкнулись вокруг его шеи, притягивая его ближе. — Если бы меня арестовали, я бы ушел оттуда максимум через час. Арло может творить чудеса, и я говорил тебе, дорогая, у меня есть люди в каждом крупном полицейском управлении. И те сотрудники CSIS, которые работают на меня, уничтожили бы это видео в момент его утечки. Шансы на то, что меня даже арестуют, уже были низкими. Тем не менее, существовала вероятность, какой бы незначительной она ни была, что это видео может разрушить жизни Ареса и Лолы, если они рискнут делать все, что захотят, когда подрастут.
Следующий вдох застрял в легких.
— Что ты собираешься делать, когда доберешься до кассет?
Я еще не сказала ему, сколько экземпляров было у моего отца, и не была уверена, что когда-нибудь скажу.
Одна из его рук нежно держала мою, большой палец коснулся моих костяшек.
— Я не знаю.
— Нет, ты знаешь.
— Да, я знаю, — он слабо кивнул. — Но я отказываюсь рассматривать эту идею даже на секунду.
— Моя смерть? — Меня очень удивило, что он хотел моей смерти; в конце концов, это мой отец шантажировал его, независимо от того, был ли он инициатором этого или нет. — Ты больше не хочешь об этом думать?