Зоро, все так же смеясь, протянул Нами какие-то листы бумаги. Однако, мне одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это листовки с разыскиваемыми преступниками. И та, что так позабавила парней, была сверху.
— Что там? — спросила я, не видя подробностей.
— Это точно? — спросила Нами. — Но… но это же ошибка!
И тут она тоже начала хихикать. Сначала неуверенно, потом еле сдерживаясь, а затем ее словно прорвало. Парни, которые до этого успокоились, взорвались очередным хохотом, еле как стоя на ногах. Позади них стояли озадаченные Усопп, Ёсаку и Джонни. Похоже, они тоже не понимали, в чем дело.
Наконец-то листовки дошли и до моих рук.
Сначала я не понимала, над чем они смеются. На листовке не было фотографии, а был ужасно, просто безобразно нарисованный портрет какого-то бородатого мужика в точно таких же очках, от каких я недавно избавилась. Его черные волосы и борода разлетались в разные стороны, что выглядело вполне угрожающе. Столкнись я с таким чудищем — бежала бы со всех ног.
За его голову давали 500 000 белли. Не много-не мало, а даже такой суммы у меня нет.
Снизу также была статья о том, где его видели в последний раз, и было это около недели назад в Орандж-Тауне. Как раз в то время там были и мы. Как хорошо, что мы с ним не столкнулись. Опасный, наверное, тип.
Тут так же сказаны его основные приметы: «Может вызывать огромные порывы ветра из рук». Его даже так и назвали — «Ураганные руки».
— И что тут смешного? — не понимала я.
— До тебя еще не дошло? — смеялся Зоро. — Это ты!
— Чего? — не поняла я. — С чего ты взял? Это не могу быть я.
— Прости, Зозо, — сказала Нами, вытирая глаза от слез. — Но это правда ты. Тут все написано: время, место, способности. Ты выступила против дозорных, они не могли оставить все просто так.
Я снова вгляделась в портрет. Единственное, что из него действительно похоже, так это только те ужасные очки, от которых я уже давно избавилась.
— Какого…? — начинала злиться я, и моя реакция заставила Зоро снова начать смеяться. — Да это же не я! Я совсем тут на себя не похожа! И что значит «пол: мужской»? Я женщина! ЖЕНЩИНА! А борода? Откуда они ее увидели вообще? Да и еще такая огромная!
— Думаю, они спутали тот твой ужасный свитер с бородой, — заметил Луффи, тоже смеясь. Однако он смеялся по другой причине, этот смех скорее вызывал радость того, что пираты его команды становятся популярнее. И я с этим согласна, но это…
— Мой свитер был не ужасным, — бубнила я. — И если я эти «Ураганные руки», то тот художник, что рисовал этот портрет, «Редкостный рукожоп».
От этой фразы засмеялись и все остальные.
***
— Ты почему не спишь? — шепотом спросила я Нами, которая сидела в своей постели и смотрела в никуда. Со стороны казалось, словно она заснула с открытыми глазами, но ее вечное сжимание одеяла говорило о том, что она бодрствует. — С тобой все хорошо? Ты, как просмотрела все те листовки, какая-то не своя.
— А? Ах, да, — тихо отозвалась она. — Нет, нет. Все хорошо. Спи. Я просто задумалась о своем.
— Вот как? Не хочешь поговорить об этом? — спросила я, чувствуя, что ей как-то не по себе.
— Нет, говорить об этом я не хочу, спи, — после чего она легла на подушку и завернулась в одеяло.
Она улыбалась, но что-то в этой улыбке мне не понравилось. Может, показалось? Я часто придумываю себе того, чего вовсе нет.
Но сон теперь не шел ко мне. Может, перекусить? Покушаю чего-нибудь и сразу усну.
Зайдя на кухню и включив там свет, первым делом я увидела Луффи.
— Ты что тут делаешь на ночь глядя?
— Похоже, то же, зачем пришла и ты, — засмеялся Луффи. — Я ем.
— Ладно, — сдалась я. — Хоть что-то осталось?
Луффи пододвинул тарелку с фруктами и хлебом в мою сторону.
— А мясо где? — злобно спросила я. Тяжело вздохнув, Луффи передвинул третью тарелку, в которой лежали нарезанные кусочки мяса.
— Слушай, — начал Луффи. — Все спросить хотел, как ты заполучила способность воздуха?
— Я же тебе рассказывала, — устало сказала я. — Сразилась с монстром.
— Ну да, но я что-то не видел, чтобы у тебя еще какая-нибудь способность была. То есть ты одолела только одного монстра?
— Да, и по правде говоря, если бы не один инцидент, то и его бы не было.
— Какой же? — спросил Луффи, отправляя в рот сразу три яблока.
— Сам по себе воздух является стихией. Он не имеет телесной оболочки, его невозможно пронзить или порезать. А также его невозможно ухватить или запереть. В моей кладовой он смог выбраться на свободу и разгуливал там, ломая и разрушая все на своем пути, а если такое происходит, разрушаюсь и я сама.