С этими словами она велела мужу позаботиться, чтобы оставшийся груз случайно не угодил в лужу, прихватила пару свертков с собой и направилась в дом. Лауга последовала за ней.
К тому времени, когда Лауга принесла миски с похлебкой, Йоун уже вошел в бадстову и устроился рядом с женой.
– Я подумала, что вам приятно будет поесть горячего, – сказала Лауга.
Йоун взглянул на дочь, которая стояла перед ним с подносом в руках.
– Можно мне вначале переодеться?
Лауга поколебалась, поставила поднос на кровати возле матери и, опустившись на колени, принялась распутывать завязки на башмаках Йоуна.
– Мне нужно вам кое о чем рассказать.
– Где Кристин? – резко спросила Маргрьет.
Ее муж откинулся назад, опершись на локти и предоставив дочери стягивать с его ноги отсыревший чулок.
– Стейна отпустила ее после обеда, – ответила Лауга.
– А где сама Стейна?
– Ох, да не знаю я. Где-то бродит. – Лауга похолодела, чувствуя на себе пристальные взгляды родителей. – Пабби, – прошептала она, – когда тебя не было, к нам заезжал сислуманн Блёндаль.
Йоун сел прямее и поглядел на дочь.
– Сислуманн? – эхом повторил он.
Маргрьет стиснула кулаки.
– Что ему было нужно? – осведомилась она.
– Пабби, он привез для тебя письмо.
Маргрьет остановила на Лауге пронзительный взгляд.
– Почему он не послал слугу? Ты уверена, что это был именно Блёндаль?
– Мама!
Йоун хранил молчание.
– Где это письмо? – наконец спросил он.
Лауга стянула башмак с другой его ноги и уронила на пол. От башмака с отчетливым стуком отскочил ком засохшей грязи.
– Стейна сожгла его.
– С какой стати? Боже милостивый!
– Мама! Ничего страшного. Я знаю, что было в том письме. Пабби, нам придется…
– Пабби! – прозвучал из коридора громкий голос Стейны. – Ты представить не можешь, кого нам велено держать у себя под замком!
– Под замком? – Маргрьет стремительно развернулась к старшей дочери, которая вихрем ворвалась в бадстову. – Стейна, да ты вымокла до нитки!
Стейна мельком глянула на свой фартук, промокший насквозь, и пожала плечами.
– Я уронила ведра. Пришлось вернуться и снова набрать воды. Пабби, Блёндаль принуждает нас содержать здесь, в нашем доме, Агнес Магнусдоттир!
– Агнес Магнусдоттир?! – Маргрьет в ужасе перевела взгляд на Лаугу.
– Да, мама, ту самую убийцу! – воскликнула Стейна и, сняв мокрый фартук, легкомысленно бросила его на кровать. – Ту, что убила Натана Кетильссона!
– Стейна! Я как раз собиралась объяснить пабби…
– И Пьетура Йоунссона, мама!
– Стейна!
– Ой, Лауга, да ты просто хотела сама обо всем рассказать!
– А ты не смеешь перебивать и…
– Довольно! – Йоун резко встал, вскинул руки, жестом призывая их успокоиться. – Начни с самого начала, Лауга. Что произошло?
Лауга замялась, но потом изложила все, что могла вспомнить о визите сислуманна. Когда она пересказывала содержание письма, лицо ее залилось румянцем.
Еще не дослушав рассказа дочери, Йоун начал вновь одеваться.
– Да ведь мы вовсе не обязаны это делать! – Маргрьет дернула мужа за рукав, но Йоун в ответ лишь пожал плечами, стараясь не смотреть на ее растерянное лицо. – Йоун, – прошептала Маргрьет. И окинула взглядом дочерей – те сидели, сложив руки на коленях, и молчали, не сводя глаз с отца и матери.
Йоун надел башмаки, с силой захлестнув завязки вокруг лодыжек, и затянул так туго, что тюленья кожа протестующе скрипнула.
– Йоун, уже вечер, – проговорила Маргрьет. – Ты что, собрался в Хваммур? Да там к твоему приезду уже все лягут спать.
– Значит, я их разбужу.
С этими словами Йоун сдернул с гвоздя дорожную шляпу, взял жену за плечи и ласково, но решительно отодвинул с дороги. Прощально кивнув дочерям, он широким шагом вышел из комнаты, протопал по коридору и с грохотом захлопнул за собой входную дверь.
– Мама, что нам теперь делать? – донесся из темного угла тихой голосок Лауги.
Маргрьет закрыла глаза и глубоко вздохнула.
Йоун воротился в Корнсау несколько часов спустя. Вернувшаяся из отлучки Кристин получила изрядную взбучку от Маргрьет и теперь с упреком косилась на Стейну. Маргрьет замерла над вязаньем, раздумывая, не попытаться ли помирить дочерей, когда со скрипом распахнулась входная дверь и миг спустя по коридору загремели мужнины шаги.
Едва войдя, Йоун взглянул на жену. Маргрьет стиснула зубы.
– Ну что? – спросила она, подталкивая мужа к его кровати.
Йоун возился с завязками на башмаках.