— Ты такая влажная, — кусает мне шею и долбит меня яростно, пальцами сминая мою грудь, а я ноготками впиваюсь в кожу его спины и сильнее выгибаюсь ему навстречу.
— Я хочу, Макс, — всхлипываю протяжно и чувствую незнакомый прилив внизу, ротом хватаю воздух и пытаюсь вырваться из его стальных объятий.
— Не отпущу, — рычит на ухо и придавливает своим телом так, что я сильнее стискиваю его бедра ногами, взвизгиваю в тот момент, когда его член слишком глубоко проникает в меня, задевая что-то особенное, что заставляет мое тело дрожать от безысходности.
— Ты дрожишь? — жадно целует моё лицо, не прекращая движение наших тел.
— Я сейчас умру, Макс, — хриплю в ответ и слышу его довольное рычание.
— Только вместе со мной, сейчас же.
Внутри меня еще сильнее крепнет его член, а я внезапно понимаю, что внутри меня взрывается что-то похожее на вулкан.
— О Боже, — ногами сильнее сжимаю Макса и чувствую, что он тоже взорвался во мне, всей тяжестью вдавливая меня в матрас.
— Хорошая девочка, — целует моё лицо и довольно мурлычит, вновь припадая губами к моей груди, которая ноет от его грубых сжиманий.
Лбом упираюсь ему в шею и пытаюсь выровнять дыхание, сильнее сжимая его в своих объятиях. Боюсь отпустить его, чтобы никуда не делся и не оставил одну, только не в этот момент, когда он так мне нужен. В этот особенный момент, в мой первый раз.
— Спасибо, — лепечу ему в губы и нежно целую мужчину, который свалился на бок, расставив руки в стороны.
— Я бы рехнулся без тебя, Карташова, — рычит в ответ самодовольно и рукой стаскивает презерватив.
— Вокруг полно девушек, тебе ли не все равно, — меня задевает его «Карташова», опять напомнил противного препода.
— Ева, Ева, а ну нажми на тормоз, — тянет меня на себя и рукой ныряет в волосы, — я никогда не трахал девушек из унвера, чтобы ты знала.
— Не давали или передоз? — Едва не рычу в ответ.
— Я был женат, а в браке я придерживался верности.
Это так мило, что я немного подвисла, переваривая информацию.
— Долго у тебя не было секса? — кусаю губы и рукой глажу его бедро, медленно тянусь пальчиками к опавшему члену.
— Полгода.
— Что? — не верю своим ушам. — Вот вообще ни-ни?
— Чшш, давай не будем углубляться в это, — смеется и смахивает прядь моих волос, которые щекочут его грудь. — Лучше расскажи, как будем жить дальше? Котов будет зол на нас.
— Я не думала об этом.
Прижимаю ладошку к губам и подавляю протяжный ойк. Совершенно без ума, даже сейчас, когда решилась уехать с Максом в неизвестность.
— Я его не предупредила, что теперь будет.
— Я набил смс, ты разве не видела, как только припарковались на стоянке у гостиницы.
— И что ты ему наплел?
— Сказал, что поехали выпить кофе и слопать пиццу в честь примирения.
— Какой ты хитрый, — довольно сползаю с груди Макса и потягиваюсь всем телом перед его глазами, и делаю это намерено.
Падаю на живот, хитро улыбаюсь, когда взгляд Раевского темнеет, а широкая ладонь делает увесистый шлепок по моей попке.
— Ауч, — тру пекущую кожу и прогибаюсь, не заботясь о том, что выгляжу слишком развратно.
Раевский скалится, потирает свои губы и наблюдает, как я трусь телом о простыни, как ладошками скольжу по животу, опускаюсь к промежности. Макс был слишком резким, когда приподнял мои бедра и губами присосался к клитору. Его сильные пальцы до боли сжимали мои ягодицы, но губы и язык творили свою невыносимую игру. Вновь кусаю кулачок и подавляю крик, который норовит слететь с моих губ.
— Хочу ещё тебя, — жарко шепчет мне на ухо и поворачивает меня на живот, тянет за бедра и до упора врывается в меня…
— Уже поздно, я пойду, — сижу в его машине и нервно перебираю ремешок сумочки, уходить совершенно не хочется.
— Мне было хорошо с тобой, — целует меня в руку и улыбается.
— Но есть но? — Напрягаюсь, потому что не знаю чего именно ожидать от него.
— С чего такие предположения? А ну посмотри мне в глаза? — Его голос тут же становится низким и привычным для строгого препода.
Поворачиваю голову к Раевскому и поджимаю губы, понимая, что он рассержен.
— Ты решила, что я просто единоразово тобой попользовался. Так получается?
30 глава
Котов
Полдня на взводе с того самого момента, как я не смог связаться с Евой. Обычно в привычное для нас время мы созваниваемся с дочкой, перебрасываемся незначительными новостями и я к вечеру спокоен. Так было всегда, и так, видимо, будет и дальше. И пусть она взрослая уже, но я не хочу быть из разряда тех родителей, которые говорят со своими детьми только раз в неделю. Не моё это, Ева — моя дочь, хоть и не я её отец.
— Что она тебе сказала?
Мы с Алиной поднимаемся в квартиру, девушка как-то загадочно отмалчивается, вижу же, что успели всё перетереть.
— С телефоном проблема, уронила, а больше ничего другого, кроме уже выше известной нам версии Максима Викторовича.
— Смотри мне в глаза, — беру Алину за руку и поворачиваю к себе так, чтобы смотрела в глаза, а не блуждала взглядом по сторонам.
— Что вы хотите ещё узнать? — Задирает нос к верху и выдерживает мой взгляд.
— Её кто-то обижает в универе? — Хмурюсь, а потом, когда Алина звонко рассмеялась, почувствовал себя дураком.
— Вы это серьёзно? Нашу Еву можно обидеть?
— Всякие люди бывают, но она в последнее время ходит сама не своя.
— Да ладно, она просто скучала без меня, да и вам за своим телефоном все некогда уделять дочери внимания.
Алины выдала как на духу всю информацию и в мгновение замолчала, смотря на меня ошарашенным взглядом. Видимо поняла, что выплеснула слишком много информации. Забавно, забавно, так вот о чем по вечерам шушукаются девчонки.
Алина первой выбежала из лифта, я видел, как девушка нервно пыталась открыть дверь квартиры, ключ со звоном упал на плитку, она наклонилась, я тоже. Наши пальцы соприкоснулись. Алина как-то резко отдернула руку, что заставило меня нахмурить брови. В последнее время эта девчонка как-то странно себя вела. Я не узнавал её. До нашего переезда в этот город, Алина была веселой, беззаботной хохотушкой, теперь же она всё время пыталась куда-то убежать, сократить разговор или найти причину, чтобы не оставаться со мной наедине.
— Ты нервничаешь, но почему? — я встал, сжимая ключ в ладони.
— Вам показалось.
— Сомневаюсь, и да, мне не нравится, что ты закрываешься от меня, что случилось?
Я попытался её обнять, как делал это сотни раз, когда встречал девчонок со школы и подвозил к спортклубу, а позже забирал у универа и тоже вез в себе на работу. Теперь же девочка стала какой-то нервной, задумчивой. Может, влюбилась?
— Да всё нормально, Владимир Андреевич, правда, давайте лучше ужин готовить.
Я не был против, нам действительно нужно быстрее приготовить ужин, что-то менее калорийное и сытное. Алина тут же скрылась в спальне, а я даже не успел снять кроссовки, как на телефон пришло очередное сообщение от жены, почти бывшей.
Перезваниваю ей, сбрасывает звонок, хотя вот вот писала, что ей нужно со мной срочно о чем-то поговорить. Душу вымотала, дышать больше не могу, я устал так жить.
— Сука, — швыряю телефон на тумбочку, но он не тормозит, наоборот, ускоряется и летит куда-то дальше, приземляется у ног ошарашенной Алины.
Девушка смотрит на телефон и хмурится, приседает и берет мою мобилу, всматривается в экран, который я не удосужился заблокировать.
— Опять с ней говорите, не надоело, — фыркает малышка, и быстро сокращает расстояние между нами, влепляет трубку мне в грудь и смотрит так яростно, что я не знаю даже, чем крыть, — может уже давно пора её забыть и жить дальше?