— Да что ты в этом понимаешь, девчонка.
— Да уж понимаю, не маленькая. Как вам не стыдно, вы — мужчина или просто женский подкаблучник? — Алина говорит все это мне в лицо с таким воинственным запалом, что мне в пору аплодировать её таланту к перевоплощению.
— Ты действительно хочешь поговорить на взрослые темы? — едва улыбаюсь, склонив голову набок.
— Думаете, что слабо?
— Не думаю, уверен.
— Слишком самоуверенный?
Алина впервые себя вела себя так взвинчено, и я действительно призадумался о том, что мне не нравится её состояние. Они вообще с Евой в последнее время какие-то загадочные. За работой, личными переживаниями я не особо погружался в проблемы девушек, а ведь кроме меня, у них никого нет.
— На кухне поговорим.
— Мне нужно вымыть руки, — пробормотала Алина и пробежала мимо меня.
Я не задержался в прихожей, взял сумки с продуктами и прошел на кухню. Сейчас нужно первым делом все разобрать, а уже потом попытаться сделать салат, или попытаться настроиться на более конкретное блюдо — запечь рыбу. Ева очень любит скумбрию, раз в неделю это блюдо у нас считается коронным.
— Почему ты считаешь меня подкаблучником? — сразу с порога ставлю Алину в неловкое положение, разбирая овощи и фрукты на столе, коварно смотрю на растерянное лицо девушки.
— Потому что нельзя так унижаться перед женщиной, которая вам рога наставила.
— Вау, вау, как жарко стало, — насмехаюсь, замечая, как Алина дергает плечом, а потом пытается что-то отыскать на полках шкафа.
— Не смешно, а вот вы выглядите жалким.
И тут я застыл, не зная, чем дальше парировать.
— Ты соображаешь, что говоришь?
Бросаю яблоки на стол и подлетаю к Алине, которая поворачивается ко мне и на полном серьёзе, с надменной улыбкой, отвечает:
— Девочка выросла? И может говорить всё, что считает правильным?
— Ты ведешь себя неприлично.
— А если я не хочу вести себя прилично, Владимир Андреевич, впервые за долгое время.
Я не сразу улавливаю смысл слов Алины, до тех пор, пока её пальцы не касаются моего пресса. Я хмурюсь, очень сильно хмурюсь, перехватывая ее тонкое запястье. Сжимаю очень сильно, но она выдерживает зажим, надменно рассматривая мое лицо с легкой насмешкой.
— Ты рехнулась?
— А если даже так, но, что вы сделаете?
— Иди к себе. Живо!
— Я не ваша дочь, и вашим приказам подчиняться не буду.
Я в ужасе, она ведет себя со мной так, как будто бы все за нас решила. И я же теперь понимаю к чему клонит эта несносная девчонка. Только сейчас отмечаю, что стоит передо мной в коротком халатике, который очень легко, одним движением распахнуть.
— Не заставляй меня применять силу, Аля. Уйди.
31 глава
Котов
Алина словно не слышит моих предупреждений, девушка кусает губы, я же сильнее сжимаю в руке её запястье. И мои глаза почти что лезут на лоб в тот момент, когда эта паршивка свободной рукой дергает поясок халатика, тот распахивается, а под ним она полностью обнаженная. Как это развидеть?
Я в бешенстве, а она делает шаг ко мне навстречу и вжимается в моё тело, протяжно вздыхает и целует меня в губы. Не осторожно, как делают это девочки, нет она как-то делает это отчаянно, рукой едва-едва касаясь моего бедра.
Она застала меня врасплох, застала своим внезапно настойчивым поведением, своей смелостью. А ведь до этого момента я даже подумать не мог, что рядом со мной проживает девушка, которая имеет на меня какие-то свои планы.
— Да что же ты вытворяешь! — Дергаю рукой и отрываю Алину от себя, стараюсь не смотреть на полуобнаженное тело, не хочу, чтобы потом перед глазами всплывали её формы, заставляли отчаянно пытаться забыть этот вечер.
— Я люблю тебя, — бросает очередное признание, которое заставляет меня вначале застыть, а потом сорваться с места. — Что ты делаешь, мне же больно.
— Если бы я был твоим отцом, то обязательно тебя выпорол, стерва, — я почти кричу, пока пытаюсь втащить брыкающуюся девушку в её спальню.
Ловкая стерва, выкручивается, но я же не пасую перед ней, ловко перехватываю за талию, как-то по инерции второй рукой шлепаю её по голой заднице.
Да Аля в полной мере сегодня засветила передо мной свои прелести. На что рассчитывала? Какую цель преследует? Я такого не понимаю, и не буду понимать. Ей мало парней, которые увиваются за ними по пятам. Тот же Никита всякий раз пытается забраться ей под юбку, я же видел, как парень смотрит на Алину.
Бросаю девушку на кровать, сверху бросаю одеяло, которое Аля сбрасывает.
— Подумай о своем поведении, хорошенько подумай, потому что мне придется задуматься, заметь, серьёзно задуматься о том, что тебе жить в нашем доме не стоит. Если ты не выбросишь из головы глупых мыслей, мы с тобой распрощаемся. Я не собираюсь испытывать в своей квартире дискомфорт. Все предельно ясно?
— Уйди, — слезы брызгают из глаз девушки, когда она медленно, но уверено улавливает смысл моих слов.
А Алина меня прекрасно знает, если меня что-то сильно расстроит или разочарует, я действую радикальною.
Выхожу из её спальни, хотел хлопнуть дверью, но понял, что такие эмоции никому не нужны. На кухне пиликает телефон, мчусь туда, вижу входящее от Раевского. Ну хоть немного передышки. Хорошо, что Ева пока не спешит домой. Пусть наконец-то решит проблемы с Максом. Это не дело, что дочь так конфликтует с преподавателем. Ей ещё не один год учиться в стенах университета, пусть девочка учится усмирять свой характер, учится договариваться с собственными демонами, подстраиваться под определенную систему.
Я пытаюсь не сильно погружаться в то, что только что произошло. Но одна фраза меня постоянно донимает: подкаблучник, рога. А я ни у кого не просил помощи, и спасать меня не нужно. Никто, кроме меня не знает, как я выживал все эти месяцы, и лучше вообще стараться не вникать в потаенный уголки моей души. В Стеллу я когда-то влюбился, как безумный, она была моей юношеской любовью, девушкой, которая пробудила первое чувство влюбленности. Горьким стало то, что она выбрала не меня, что на даже тогда не рассматривала меня как мужчину. Мой брат был сильнее, привлекательнее, имел работу и постоянный заработок. Это сыграло важную роль в их отношениях. А я стоял в стороне, горько глотал слезы отчаяния, когда они поженились.
Теперь я теряю женщину, которая так сложно мне досталась. И уже возможности её вернуть назад я не вижу, сердце черствеет и, кажется, уже именно оно требует остановить ту пытку, что я медленно, но отчаянно творю с ним.
— Прости меня, — на пороге появляется заплаканная Алина, кутаясь в тот же халат, по лицу размазана тушь, нос распух.
— Мне нужно задуматься о том, чтобы выселить тебя?
— Пожалуйста, только не это, — вновь слезы брызгают из глаз девушки.
— Ты выглядишь жалко, — огрызаюсь уже со злостью. — Алина, так нельзя. Ты же сама недавно говорила, что нужно иметь гордость, что нужно идти дальше. Не вы ли с Евой эту истину вдалбливали мне в темечко?
— Ты забыл себя?! Ты забыл, как когда-то не по собственной воле втрескался в девушку брата, как отчаянно глушил все годы в себе чувства к ней.
— Ты отлично осведомлена о моей личной жизни, — шиплю в ответ и бросаю нож на разделочную доску, — чем ещё будешь крыть?
— Я устала жить с этой болью, устала видеть то, как ты никого вокруг не видишь, не замечаешь.
— Потому что я не хочу подавать кому-либо ложные надежды. На что ты рассчитывала, делая этот опрометчивый шаг? Что я клюну на твоё тело? Что клин клином вышибают? Я же по тебе вижу, что ты девочка серьёзная, что ты сможешь многого в жизни достичь. А что делаешь ты на полпути к цели? Ты цепляешься за мужчину, который живет своей жизнью, которому, возможно, не нужны новые отношения. А тем более — секс на несколько раз.
— Ты черствый, она тебя таким сделала, — очередное отчаяние в голосе, а на лице гримаса боли.