Именно поэтому этим вечером он был беспредельно внимательным. На столе стоял букет прелестных чайных роз, на плите разогревался обед.
Митя встретил ее одетый, ну не для приема, так для коктейля — точно.
У них был веселый, естественный, радостный вечер и прекрасная, скорее романтическая, чем сексуальная, — ночь. Это сделал Митя, не посрамив мужского достоинства и прикрыв все флером изысканности, красивых слов и нежности.
Вера была благодарна Мите — его чуткость граничила с чудодейственностью, он ощущал все! и тут же становился таким, о каком на данную минуту она мечтала…
Утром Митя сказал ей:
— Подожди меня на углу минуту, я провожу тебя.
Она подождала, он вышел, и они пешком дошли до Пушкинской. По дороге ели мороженое, хихикали над прохожими и составляли меню на ужин…
Днем Вера забежала в комнату именно в то время, на которое они договорились, но телефон молчал. Она посидела полчаса и снова умчалась в студию, решив, что если он не прозвонится, то она просто приедет…
В конце рабочего дня она забежала в комнату за сумкой, и раздался телефонный звонок. Она была уже у двери и сначала решила трубку не брать… Но в последний миг все-таки взяла.
Это был ее Митя.
Странно хриплым голосом он сказал, что позвонили от мамы, и он уже взял билет на самолет… Что произошло, он не знает. Самолет через час… И что он обязательно позвонит ей оттуда, если только…
Он не сказал, что такое «если», она поняла и не стала ничего спрашивать, а только упавшим голосом произнесла:
— Митечка, желаю тебе, чтоб все было хорошо… И буду ждать тебя.
— Я тоже, — откликнулся он, — целую тебя, дорогая…
В трубке раздались короткие гудки.
«…Вот и все, — подумала она, — наверное, я его больше не увижу никогда…»
Митя прилетел в родной город в полной уверенности, что с мамой случилось что-то страшное и он живой ее не увидит. И стал терзаться тем, что так мало бывал с ней… Терзался и из-за того, что, проводя дни и ночи с Верой, он не мог сюда собраться, легкомысленно полагая, что все всегда в порядке и ничего страшного, если он приедет попозже. А вот случилось.
Пока он ехал на такси до их дома, все в нем тряслось и дрожало, и он даже не заметил: изменился ли родной город. Еще одна мысль не давала ему покоя, — пришла вдруг и осела, — наверное, не надо ему было идти на первую встречу с Верой, не надо было заводить серьезный роман с такой чистой женщиной — он тоскует по ней, и в тревогу о маме врывается она, Вера.
Зачем он это сделал? И как все решится?
Вера — не мадам Беатрикс, Риточка или, к примеру, Анна Шимон. Это все бестелесные тени. Кроме Ритки…
Но ее можно утихомиривать деньгами и разовым сексом, что противно, однако ничего другого не придумаешь!
Вера — другая, и относится он к ней по-другому… Пожалуй, он любит ее по-настоящему, а это значит… Значит, не нужно лезть в огонь и других тащить за собой.
Дверь ему открыла… тетка Кира. Он автоматически вспомнил, как тетка выгнала его, студента-первокурсника МГИМО, из своего дома, прекрасно зная, что, кроме нее, у Мити в Москве никого нет… Но сейчас это не важно.
— Что?.. Что с мамой? — испуганно повторял он.
Кира смотрела на него недобрыми глазами, что-то, видно, желая бросить ему злобное, но сдержалась и ответила:
— Ее сбила машина.
— Как? — закричал он.
Тетка шикнула на него:
— Так. Она переходила улицу, несся какой-то идиот, ну и сбил… Сломана нога и два ребра. Ушиб головы.
— Она в сознании? — спросил он, ожидая уже самого худшего.
— Она дома… — ответила Кира и все же не сдержалась: — Ты, конечно, в своем репертуаре — не собраться за столько времени! Нэля сюда звонила, думала, ты здесь. Какой же ты… — Она стала подбирать ему название погрязнее, это было видно, а он вдруг озверел на эту отвратительную его тетку — ей-то какое до всех и всего дело? Будто она часто приезжает к сестре или хотя бы интересуется, как ее племянник! В конце концов, именно тетке он ничего не сделал…
— Знаете, Кира Константиновна (он нарочно назвал ее так официально), я бы на вашем месте на стал изображать праведницу! Не стоит.
И быстро прошел в мамину комнату. Там находился врач и какой-то мужик с седой совершенно головой, но черными усами и сильно загорелым, даже задубелым, моложавым лицом.
Он стоял, склонившись над кроватью, и держал маму за руку.
А врач говорил:
— Немедленно в больницу! Неизвестно, что с головой. Вы что?! Дома вы можете ее потерять!
Митя тихо подошел к кровати и спросил:
— Мамочка, ты меня слышишь? И она, — видимо очень ждала его! — приоткрыла глаза и прошептала.