Наутро Митя вскочил ни свет ни заря. И помчался в аэропорт, едва поцеловав Митеньку и Нэлю и передав самые теплые приветы Кире и поцелуи маме. Там он метался как бешеный и все же выбил билет на самый ближний рейс.
В Москве он был в десять утра и из аэропорта позвонил Вере на работу. Там долго не брали трубку, а когда взяли, то оказалось, это не Вера, а Вера уехала на сутки в небольшую командировку и будет только завтра днем. Он чуть не сел прямо на пол в телефонной будке!
Как же он не позвонил ей оттуда! Придурок! Идиот! Он считает, что Вера должна сидеть на крылечке и высматривать возлюбленного в туманной дали! Ну и что ему целый день делать? Черта он мчался?
Мог бы провести это время у мамы… Хоть лети обратно!
Но на это у него уже нет сил. Он купит сейчас бутылку коньяка, напьется, проспит до завтра, а днем увидит ее…
И тут Митя подумал о Спартаке. Как он мог его забыть? Но была Вера, а теперь он один и совершенно свободен! Надо позвать Спартака — и если уж гулять, то только с ним, а не в одиночку.
Митя позвонил другу на работу. Тот был на месте и бесконечно осчастливлен Митиным звонком.
— Бегу! — заорал он, — сейчас оформляю себе отгул, и я у тебя, Митюша!
Митя тоже был счастлив: как это пришла такая светлая идея в его задурманенную голову? Теперь светлые идеи его посещают редко, к сожалению…
Он сломя голову помчался домой, благо ничего не надо было покупать, из американских привезенных запасов оставались еще. Только какую-нибудь советскую селедочку, огурцов соленых и черного хлеба — чего они в Америке не видели и по чему скучали.
Спартак примчался через час. Они с Митей обнялись и расцеловались по-братски. Потом стали осматривать друг друга.
Спартачище раздался, поширел, отрастил усы и волосы, в общем, как с сожалением отметил Митя, друг из здорового румяного парня превращается очень быстро в матерого мужика.
Одет Спартак вполне элегантно.
А Спартак видел в Мите все того же худого невысокого Митечку, только с усталым и каким-то безнадежным, что ли?.. лицом — это Спартаку совсем не понравилось. А так Митечка, конечно, настоящий иностранец!
Митя на самом деле был рад Спартаку. Накрыл стол, как хороший мэтр из ресторана. Спартак только «ура» кричал при появлении новой бутылки или какой-нибудь заковыристой банки.
Наконец, они сели, закусили, выпили не по одной, и Спартак, сверкая глазом, приказал Мите:
— Рассказывай!
Митя сначала довольно уныло сказал:
— Да что в принципе рассказывать? Ты, наверное, мне больше интересного сможешь сообщить… У нас там — тоска зеленая…
На что Спартак подмигнул Мите и заявил:
— Ну только не для тебя, Митюша! Ты мне лапшу на уши не вешай, не хочешь — не говори, но тогда, на кой мы встретились? Пьянствовать водовку? Так это не сильный интерес… Но тоже можно, с тобой — я завсегда!
Мите стало совестно. Не собирался он встречаться со Спартаком вовсе, — Вера заняла всю его жизнь. А тут — времени навалом организовалось, давай Спартака выписывать!.. Так что, Вадим Александрович, как говорит его нью-йоркский начальник в Виктор Венедиктович, — «Отвечайте, друг мой, за свои действия…»
И он ответил Спартаку достаточно честно:
— Рассказывать есть что, ты прав…
Спартак прервал его:
— Прости, перебью, если ты думаешь, что от меня куда-то уйдет?.. Тогда — не надо. Но ты же меня знаешь, я не изменился — все тот же «сундучок Кощея», ключ от которого… ну, сам знаешь, где…
— Да я не о том, Спартак, — воскликнул Митя, — знаю я тебя и уверен, что остался таким, как и был… Я о том, что тебе надоест меня слушать… Всего так много… И, наверное, ты меня осудишь…
— Я??! — заорал Спартак. — Я? Тебя осужу? Ты что, Митюх? Если я твою ту Елену не любил, так только ведь для добра тебе же… Но я тебя не осуждал. Короче, давай выпьем.
Митя видел, что Спартак расстроился. Пошел, взял из загашника фирменную газовую зажигалку и подал Спартаку.
— Тебе. Знаю, ты их любишь и собираешь.
Спартак подпрыгнул от радости:
— Митька! Спасибо! Такой у меня нет!
Он и всегда был шумным и несколько экзальтированным, а теперь стал просто какой-то бесноватый… Но — это друг. И друг настоящий.
Но даже ему Митя всего не расскажет. Не расскажет про Веру — это только их тайна. Не расскажет про Ритку — стыдно… Ну, а остальное — все. Даже про мадам Беатрикс.
Митя рассказывал, а Спартак слушал затаив дыхание. Он сразу догадался, что Митяй просто-запросто жить даже там не станет, не такой он человек! И ужасался Спартак: как Митяй не боится? Ведь загребут, ославят, выкинут?.. Но Спартак Митьке погибнуть не даст, иначе это не дружба, а хрен с редькой…