— Почему? — выдохнула она.
Очередная ракета разорвалась в небе каскадом серебряных звезд, и они на мгновение осветили лицо Уилла. Оно было столь серьезно, что у Селины замерло сердце. Уилл молча ласкал ее грудь, заставляя трепетать в мучительной неге.
Почему? «Такой короткий вопрос, — думал Уилл, — и такой емкий». Почему он это делает? Почему он мучает себя? Почему он не может защитить ее? Почему не уберег ее от себя самого?
Все просто и очевидно. Потому что вдали от нее он сходит с ума. Он жаждет ее. Только она может насытить его голод и излечить гложущую его тупую боль.
Но есть и еще один ответ, более честный, более правдивый. И этот ответ пугает Уилла. Он и наедине с собой не произнесет этот ответ про себя, и, уж конечно, ничего не скажет при Селине.
Новая вспышка в небе, сине—зеленая на этот раз. Он убрал руки с ее груди, поцеловал Селину в лоб и развернул ее так, чтобы она увидела фейерверк. Он прижал ее к груди, потерся щекой о ее волосы, обнял за талию.
Он не стал отвечать.
Какая же это невыразимая пытка — стоять вот так, вдыхать запах ее духов, ощущать шелковистую кожу, держать в ладони ее тяжелую грудь. Настоящая пытка: быть так близко — и не внутри.
Но уже скоро. Скоро все закончится. Они уйдут домой, и она будет принадлежать ему. А завтра он будет горько о том сожалеть.
Послышался треск кустов, сдавленное ругательство, и на поляне в двадцати футах от Уилла и Селины возник чей—то силуэт. Было уже совсем темно, и все—таки Уилл узнал Викки. Он хотел отстраниться, но Селина с неожиданной силой схватила его за руку и удержала.
— Селина! — раздраженно воскликнула Викки. — За каким дьяволом ты…
И тут она их увидела. По всей вероятности, в первую секунду она их не узнала. Она была поражена, так как застала Селину с мужчиной — с Билли Реем Бомонтом. Ей потребовалось какое—то время, чтобы поверить своим глазам. Затем она быстрыми шагами двинулась к ним, не слишком грациозно, зато пылая гневом.
Уилл отстранил Селину и не без труда высвободил руку. Но было, очевидно, уже поздно. Викки увидела намного больше того, чем ей следовало бы видеть.
Она остановилась футах в шести и уставилась на них сверкающими от гнева глазами. Селина пнула ногой позабытый мяч, и он покатился в сторону Викки.
— Вот мяч Ника, — сдавленным голосом произнесла она.
Викки ринулась вперед и занесла руку. Пожалуй, Уилл не был бы чересчур огорчен, получив пощечину, но Викки избрала иную жертву. Уилл шагнул вперед, перехватил руку Викки и отвел ее.
— Сука! — Викки говорила очень тихо, но это не смягчало смысла ее слов. — Селина, это что? Месть? Ты не простила меня за то, что я увела у тебя Ричарда, и решила отомстить мне с Билли Реем?
— Уилл, насколько я понимаю, никогда не был твоим, — насмешливо парировала Селина. — А что до тебя и Ричарда, то мне давно плевать. Вы друг другу отлично подходите. Заслуживаете друг друга.
Викки, трепеща от злости, вырвала руку у Уилла, поправила юбку и презрительно фыркнула.
— Как и вы, да? О, эта новость ох как понравится всему городу! Наша недотрога Селина одна в лесу с подонком Бомонтом! Сколько лет ты обманывала всех, притворялась паинькой, чуть ли не святой невинностью, и все это было игрой! — Она бросила на Уилла уничтожающий взгляд. — Какое ничтожество! Погоди, завтра все будут знать о тебе правду!
Уилл наклонился, поднял с земли футбольный мяч, схватил Викки за руку и поволок за собой на тропинку. Там он вручил ей мяч, заглянул в глаза и тихо проговорил:
— Ты ни одной живой душе не скажешь ни слова про Селину, иначе горько об этом пожалеешь.
Викки открыла рот, но не издала ни звука. Должно быть, ярость лишила ее дара речи. Или же она поверила Уиллу, поверила, что он способен на все. Как бы то ни было, она молча повернулась и зашагала прочь.
Несколько секунд Уилл стоял неподвижно. Он досадовал на самого себя. Нужно совсем не иметь головы на плечах, чтобы явиться сюда и нежничать с Селиной в двух шагах от ее родных, от ее сволочной сестры. Он должен был спрятаться, заметив ее, должен был бежать от нее как черт от ладана.
Селина тихо подошла и положила руку ему на плечо.
— Пойдем домой, — негромко предложила она.
Уилл посмотрел на нее, погладил по щеке.
— Она назвала тебя сукой.
Селина слабо улыбнулась.