Самым мудрым решением было бы сказать Селине, что насчет ужина он передумал. Такой поступок, несомненно, оскорбит ее, и она будет держаться подальше. Однако вместо этого Уилл предложил Селине вынести мусор. Пока она ходила в маленькую кладовку за шваброй, он опустошил серые мусорные ведра и отнес бак на улицу, к контейнеру для отходов.
Еще минуту он постоял снаружи, прислонясь к теплой и шершавой кирпичной стене. Неожиданно Уилл пожалел о том, что десять лет назад бросил курить. Его легкие затосковали о ядовитой радости, которую приносит сигаретный дым. И об ощущении сладкого покоя следом.
Можно было бы еще выпить стаканчик виски. Меньше чем в квартале от библиотеки имелся бар, а также винный магазин. Но увы, алкоголь не помогал Уиллу успокоиться. От выпивки он делался злобным, а злоба ему сейчас только повредит.
Уилл проклинал почту за то, что она доставила ему письмо мисс Роуз с приглашением вернуться в Гармонию. Он был готов согласиться с любыми обвинениями, которые предъявит ему полиция в Уокере, штат Алабама, был бы рад просить шефа полиции запереть его в камере без суда и выбросить ключ.
Наконец он глубоко вздохнул и вошел в помещение.
Он знал, что после шестнадцати лет странствий ему туго придется в родном городе, но понятия не имел, насколько туго.
Из окна кабинета на втором этаже банка Реймонд Кендалл увидел машину своей матери. Складка между его бровями стала еще глубже, когда ему стало ясно, что за рулем сидит Уилл Бомонт. Был бы Митч Франклин нормальным шерифом, он бы арестовал Бомонта за вождение чужого автомобиля. Понятно, что Роуз разрешила ему пользоваться машиной, но пока ее доставили бы в кабинет шерифа для подтверждения, парочка помощников шерифа могла бы преподать мерзавцу такой урок, которого он бы в жизни не забыл. Его смазливое личико изменилось бы так, что даже те суки, у которых уже текут слюни, не захотели бы на него взглянуть.
Да только Франклин никакой не шериф. Если бы Реймонд предложил ему действовать как надо, как действовали его предшественники, он, возможно, арестовал бы самого Реймонда.
Когда машина скрылась из вида, он прорычал:
— Так что сообщила полиция Алабамы?
— Примерно две недели назад Бомонта арестовали по обвинению в серии краж со взломом. Он нанимался на работу к пожилым дамам, в основном вдовам, помогал им по хозяйству, узнавал, какие в доме есть ценные вещи, узнавал привычки хозяек и — обчищал их.
— Так почему его отпустили?
— Против него не было улик. Кражи обычно происходили вскоре после того, как он увольнялся. Но никаких отпечатков пальцев в квартирах обнаружено не было, в момент ареста у Бомонта не нашли краденых вещей, а денег при нем было ровно столько, сколько должно было бы быть, если бы он жил на свое жалованье.
— Ежу понятно, что он вор.
Франклин спокойно взглянул на Реймонда и промолчал.
— Точно так же шестнадцать лет назад он обошелся с моей матерью. Старуха верила ему. Он мог прийти в дом когда вздумается. Он знал ее распорядок дня и знал, где она хранит ценности. Он ограбил ее — и меня, а вы, господа, позволили ему упорхнуть. — Реймонд тяжело рухнул в большое кожаное кресло. — Не сомневаюсь, если вы свяжетесь с полицейскими отделениями тех городов, где он бывал, везде обнаружится та же картина.
— На него есть полицейское досье, но там нет ничего серьезного. — Шериф вынул из кармана отпечатанную на компьютере страницу и пробежал ее глазами. — Бродяжничество, распитие спиртного в неположенном месте, мелкое воровство, два уличных скандала. Все, Реймонд. Он лодырь и хулиган. Опасности для общества он не представляет.
— Он вор, — напомнил шерифу Реймонд, — а в наших краях воров иногда пристреливают.
— Если его пристрелят в моем округе, то было бы хорошо, чтобы имелись следы взлома, отпечатки пальцев и что—нибудь из украденного у него в карманах.
С этими словами Франклин поднялся, взял со стула шляпу, поклонился и вышел из кабинета.
Реймонд яростно крякнул и принялся собирать со стола документы. По пятницам банк закрывается в шесть, но ничего не случится, если он уйдет пораньше.
Он прошел по коридору, прощаясь на ходу с сотрудниками, спустился вниз и сел в машину. Кожаное сиденье нагрелось так, что он чувствовал жар сквозь тонкую материю летнего костюма. Дома надо будет обязательно поплавать, а потом Мэй принесет ему холодного лимонада. Тогда он почувствует себя в форме.